хлеба. И не надеялся овладеть в обозримом будущем, предпочитая хранить чаропевческий талант на крайний случай и больше полагаясь на посох и мозги, не раз выручавшие его из переделок.
И вообще, дуара доставляла куда больше удовольствия, когда он играл забавы ради, совсем как дома на своей старенькой, видавшей виды гитаре. Сейчас, по пути в город, он наигрывал просто так, чтобы облегчить душу. Исполнил кое-что из совершенно немагического Нейла Даймонда и с грустью удержался от соблазна поподражать бесподобному виртуозу струн Теду Надженту. В выборе репертуара требовалась осторожность. Даймонд был вполне безобиден, а попробуй Джон-Том сбацать что-нибудь из Наджента, к примеру «Кошачью лихорадку» или «Кричащую мечту», – и кто знает, чем это кончится.
Хорошо хоть погода баловала путника. Стояла ранняя весна, в Колоколесье, названном так за листья в форме колокольчиков, позвякивающие от малейшего дуновения ветерка, витали ароматы свежих и увядающих цветов. Всюду порхали стеклянные бабочки, их полупрозрачные крылышки отбрасывали на траву разноцветные блики. Мятные пчелы самой что ни на есть психоделической раскраски хлопотали среди цветов.
Одна из них облюбовала Джон-Томову рубашку цвета индиго – приняла ее, видимо, за гигантский ходячий цветок. Ее брюшко было раскрашено не обычными желто-черными полосками, а розово-лимонно- оранжево-шоколадно-бирюзовыми. Долго и задумчиво разглядывали друг друга человек и насекомое. В конце концов, утратив надежду поживиться пыльцой или нектаром, пчела с гулом улетела искать растение попитательней.
С того ненастного дня, когда Джон-Том, совершенно незнакомый с этим миром, посетил Линчбени в компании выдра Маджа, город ничуть не изменился. Именно Маджа и разыскивал он сейчас, ибо, несмотря на сугубую конфиденциальность поручения Клотагорба, плыть через Глиттергейст в одиночку он не собирался. Слишком уж изобиловало это измерение традициями и обычаями, о которых юноша до сих пор не имел ни малейшего представления. Познания же Маджа относились к категории практических, житейских, ибо для выдр не бывает ничего драгоценнее собственной шкуры. Выдра – это ходячая мохнатая тревога, она готова к прыжку в сторону или к иному защитному маневру при малейшем намеке на опасность. Джон-Том решил воспользоваться Маджем, как во времена Первой Мировой союзники пользовались голубями для обнаружения отравляющих газов.
Мадж едва бы счел эту аналогию лестной, но его мнение Джон-Тома не интересовало. Несмотря на сомнительность его нравственных принципов и весьма расплывчатые представления о лояльности, выдр здорово помог ему в прошлом и мог пригодиться вновь.
Однако удача не спешила присоединиться к Джон-Тому. В тавернах, куда обычно наведывался Мадж, его и след простыл. Понапрасну обошел юноша все игорные дома и прочие излюбленные притоны выдра. Только на другом конце города, в довольно приличном меблированном доме, где вонь из парадного была не столь убийственной, поиски дали результат.
Консьержкой там была толстая угрюмая коала. Из ее пасти свисала резная трубка. Коала ожесточенно скребла пол у порога.
– Хей, видала я его, – ответила она Джон-Тому. Когда-то ей обкорнали правое ухо. Вероятно, постоялец, с которым она вступила в пререкания, пустил в ход зубы. – Ты пойми, человече, мне не меньше твоего охота прознать, куда он запропастился. Удрал, шельма, задолжав мне за полнедели. Оно конечно, надували меня и покруче, но ты встань на мое место: ишачишь тут, лап не покладая, каждый серебряк бережешь…
– Всего за полнедели? – Чтобы не смотреть на коалу сверху вниз, Джон-Том опустился на корточки. – А ведь вам известно, где он. Просто вы вешаете мне на уши лапшу, которой он вам отсыпал на тот случай, если его будут искать. Сдается мне, задолжать он мог кому угодно, только не вам.
Коала наморщила черный нос, вытерла лапы о передник, затем осклабилась.
– А ты не дурак, человече, хотя речи и повадки у тебя маленько странные.
– Вообще-то я не отсюда, – признался юноша. – Мой дом довольно далеко от Линчбени. Так что я не кредитор, и не налоговый инспектор, и не судебный исполнитель. Мадж – мой друг.
– Вона как? Может, бывший друг? – Коала встала, утопив в ведре жесткую щетку. Она едва доставала Джон-Тому до пояса, и в этом не было ничего необычного. В мире, где существа пяти с половиной футов ростом считались верзилами, Джон-Том выглядел Голиафом.
– Хей, так ты и впрямь его друг? Ну, так ты, стало быть, уникум. Я и ведать не ведала, что окромя собутыльников и врагов у выдр бывают приятели.
– Это не важно. Я его друг, и мне с ним надо встретиться.
– Это еще зачем?
– Я отправляюсь в поход, чтобы оказать услугу великому волшебнику Клотагорбу.
– А, этому старому прохвосту…
– Он не прохвост. Разве вы ничего не слышали о битве у Врат Джо-Трума?
– Угу, слыхала, слыхала. – Она подняла ведро. Внутри бултыхнулась щетка. – А еще я слыхала, что нельзя верить всему, об чем пишут в газетах. Значится, в поход ради него отправляешься? В опасный небось? Можно и голову сложить, верно?
– Не исключено.
– Хей, ну, а ежели я тебе скажу, где выдр, ты его заберешь с собой?
– Конечно. Обязательно. За тем-то он мне и нужен.
– Так и быть. Скажу. Я тебе, человече, не соврала, он мне и вправду задолжал. Просто не хотела говорить, да и не только тебе, – боялась, другие раньше меня до него доберутся. Но лучше, ежели так. Куда лучше. Ради такого платы за несколько дней не жалко.
– Насчет платы можно договориться. – Джон-Том тряхнул кошельком с золотом, предназначенным для переправы через Глиттергейст.
Консьержка отмахнулась.
– Да ладно тебе, человече. Ты уж постарайся утащить его с собою в опасный поход. Мне куда приятней будет воображать, как в далекой чужой стране он жарится на вертеле каннибалов. За несколько монет такое удовольствие не купишь.
– Как пожелаете, мадам. – Джон-Том убрал кошелек.
– И еще дай слово, что когда-нибудь непременно заглянешь ко мне и поведаешь обо всем с самыми кровавыми подробностями. За это я сама тебе приплачу.
– Смею заверить, для меня это будет делом первостепенной важности, – сухо пообещал Джон-Том. – Итак, где же мне найти друга?
– Не тут. Севернее.
– Во Флиртограде?
– Не-не, дальше к западу. В Тимовом Хохоте.
– В Тимовом Хохоте, – повторил Джон-Том. – Благодарствую. А вы не в курсе, чем он там занимается?
Консьержка исторгла резкий, отрывистый лай – смех коалы.
– Тем же, чем всегда занимается этот выдр, куда бы он ни наведался: воровством, мошенничеством, развратом и пьянством. Бьюсь об заклад, ты его без труда сыщешь, коли не забудешь, о чем я сказала.
– Не забуду. Ни разу не бывал к северу от Линчбени. Расскажите, каково там живется, в этом Тимовом Хохоте.
Коала пожала плечами.
– Как тута, как во Флиртачии. Как в любом городишке Колоколесья. Скучно, тесно, первобытно, но не так уж и худо, ежели ты не лентяй и умеешь постоять за себя.
– Премного благодарен, мадам. Вы уверены, что я вам ничего не должен за столь любезно предоставленные сведения?
– Ступай и не сори деньгами, – напутствовала его коала. – Жду не дождусь, когда ты воротишься и порадуешь меня вестью о долгой и мучительной смерти выдра.
– Не стоит так уж сильно на это надеяться, – предупредил Джон-Том. – Мадж из тех, кто всегда выходит сухим из воды.
– Знаю, знаю. Когда он навострил отсюда лыжи, я и ухом не повела. Ладно, по возвращении заплатишь его должок, если Мадж не окочурится в походе.
