Мадж, видимо, вполне оправился. По крайней мере, у него достало сил рассмеяться.
– Только не нужно преувеличивать. Я, конечно, не король рок-н-ролла, однако…
– Что-то я не припоминаю такой страны, – нахмурился Клотагорб. – Где она находится?
– Отсюда не видно, – бросил раздраженный Джон-Том. – Послушайте, мы торопимся или нет?
– Разумеется, мой мальчик. Нам давно пора в путь.
– Ну да, – буркнул Мадж. – Чем скорее мы доберемся до места, тем быстрее отправимся на тот свет! Нечего сказать, шикарная подобралась компания! Чародей, который более-менее знает, где засел враг.
Предсказатель будущего, который более-менее знает, что должно произойти. И не забудем чаропевца, который более-менее может защитить нас от любой опасности. И каково, по-вашему, бедолаге вроде меня? Что ему остается, как не надеяться на благополучный исход этой бредовой затеи?
– Верно, Мадж, – одобрил Джон-Том. – Между прочим, ты и не подозреваешь, сколько от тебя помощи. Стоит нам подзабыть об осторожности, как ты тут как тут со своим неувядающим пессимизмом.
– Не говори, приятель. За вами нужен глаз да глаз. – Мадж огляделся по сторонам. – Эй, где моя шляпа?
– Сейчас принесу, – откликнулся Сорбл. Филин подлетел к злосчастной елке, покружил возле нее и вернулся с чем-то зеленым и бесформенным в клюве. Он вручил это нечто Маджу. – По-моему, она угодила под ветку.
Но лучше она, чем ты, правильно?
– Бедная моя шляпа! – вздохнул выдр, пытаясь выдернуть из расплющенного фетра не менее расплющенное перо. – Знаете, чье это было перышко? Кетсаля[4], у которого к тому же был тогда брачный сезон! А известно вам, сколько стоит одна такая штучка?
– И как он его вообще продал? – пробормотал Клотагорб.
– Как-как, – хмыкнул Мадж, – продал, и все дела. Говорят, будто тот, кто носит такое перо, становится сильным, как жеребец. Правда, я не очень-то верю во все эти россказни.
– Тогда чего же ты хнычешь? – справился Джон-Том.
– Кто, я? Разве я хнычу? Парень, я всего лишь чуток расстроен.
Понимаешь, опять-таки говорят, что здоровье того, кто носит перо, зависит от состояния пера.
– Ах вот оно что! Но не переживай, все равно поблизости нет ни одной дамы, за которой ты мог бы приволокнуться.
– И шут с ними, кореш. – Мадж наконец выдернул перышко и уронил его на землю. – Можа, оно и к лучшему. Теперь я уж точно не буду отвлекаться по дороге. Между нами, я бы и рад отвлечься, да не на кого.
– Вот и славно. – Джон-Том ухватил свой рюкзак. – Ну, двинулись!
Идем, Мадж. Мадж, пошли!
Однако выдр словно не слышал. Он настороженно принюхивался.
– Я тоже чую, – проговорила Дормас, запрокидывая морду, чтобы задрать как можно выше ноздри.
– Что? – спросил Джон-Том.
– Где-то, приятель, чтой-то горит.
– Я пока ничего не чувствую, – произнес Клотагорб, – но воздух стал гораздо теплее. Боюсь, это не ранняя весна, а кое-что похуже. Сорбл, посмотри-ка.
– Хорошо, хозяин.
Филин раскинул крылья и взмыл в воздух, быстро набирая высоту.
Остальные, будучи существами земными – в крайнем случае, земноводными, – внимательно наблюдали за Сорблом.
– Теперь и я чувствую, – пробормотал Джон-Том. – Что-то в этом запахе не то, но вот что именно?..
– Может, Сорбл нам скажет? – предположила Дормас. Ученик чародея тем временем камнем падал к земле. В последний миг, когда катастрофа казалась неизбежной, он распростер крылья и аккуратно сел на спину лошачихи. Вид у него был не просто обеспокоенный, а как у приговоренного к смерти.
– Мы в ловушке! – воскликнул филин тоненьким голоском. – Все кончено! Мы пропали!
– Сорбл, – ответствовал Клотагорб, – ты, как видно, забыл присказку: «Где наша не пропадала»? Мы многажды выходили сухими из воды в прошлом и, я полагаю, не изменим себе в будущем. Выкладывай, что ты видел.
– Ог-гонь, – выдавил Сорбл.
– Отлично. Огонь. В каком направлении он движется?
– Во всех, хозяин. Честное слово!
Нет, подумалось Джон-Тому, что-то тут и впрямь не так. Обыкновенный лесной пожар не мог напугать Сорбла до такой степени. В конце концов, он ведь птица, то есть может в любой момент улететь…
– Что горит? – справился юноша. – Лес?
– Лес, земля, даже воздух, – отозвался Сорбл. – Весь мир в огне.
– Ты говоришь ерунду, фамулус, – произнес Клотагорб, – и уже не в первый раз.
– Хозяин, ей-же-ей, горит все кругом!
Джон-Том приподнялся на цыпочки, медленно повернулся вокруг собственной оси, окидывая взглядом горизонт. Температура продолжала возрастать, однако нигде не было видно ни дымка, что само по себе представлялось весьма странным: даже если Сорбл преувеличил и горела всего-навсего одна роща, в небе все равно должен был клубиться дым. Но с какой стати филину преувеличивать?
– Кое-кто вообразил себе невесть что, – проронила Дормас. – Если мир и вправду горит, где же дым?
– Пертурбация. – Клотагорб принялся рыться в ящичках у себя на груди, разыскивая необходимый фиал. Волшебник был уверен, что положил тот в ящичек рядом с левой подмышкой или ниже, на уровне колена. – Я полагаю, она приближается с юга. Те пертурбации, которые охватывают весь мир, обычно начинаются вдали от самого пертурбатора.
– Выходит, мы сгорим заживо. – Мадж тяжело опустился на землю. – Удовольствие, приятель, еще то.
– Вижу! – воскликнул Джон-Том, указывая пальцем на юго-запад. Все как по команде повернулись в ту сторону.
Над макушками деревьев показалась стена пламени, которое буквально пожирало все на своем пути. В огненной стене не было прорех, сквозь которые пролегали бы тропинки на свободу. Не приходилось рассчитывать даже на везение. В небе поверх надвигающейся стены сновали огненные шары. Путешественники отчетливо различали рев пламени, этакий траурный марш – отходную гибнущему на глазах миру. Что касается дыма, его по-прежнему не наблюдалось.
– Далеко, – выдохнул Джон-Том, вытирая пот со лба.
Некоторое время спустя пламя приблизилось настолько, что стало видно: горят не только деревья и трава, но и камни – от крохотной гальки до громадных валунов. Зачарованный ужасным зрелищем, Джон- Том все же смутно сознавал, что Клотагорб, стоявший чуть позади, воздел лапы к небу и бормочет какую-то тарабарщину на очередном древнем языке. Пламя наступало с ошеломляющей быстротой. Было жарко, но не настолько, чтобы на ком-либо вспыхнула вдруг одежда; никто из путников не превратился пока – и как будто не собирался превращаться в живой факел. Да, подумал Джон-Том, огонь явно не настоящий. Сорбл был прав.
Внезапно стена пламени разошлась, словно ее рассекли топором, обогнула маленький отряд с двух сторон и снова сомкнулась. Воздух оставался пригодным для дыхания, однако повсюду, куда ни посмотри, был испепеляющий огонь.
– Световое шоу, – хмыкнул Джон-Том. Лицо, да и все тело юноши было мокрым от пота. Он попытался представить, будто лежит на пляже в Редондо и наслаждается знойным ветром из пустыни Мохаве. – Что будем делать?
– Подумать только: не так давно мне было холодно, – проговорил Колин, выказывая знаменитое чувство юмора, которое испокон веку приписывали коалам. Медведь обнажил саблю и крепко стиснул ее
