– Эй там, поторопитесь! – подал голос Тейва.
– Минуточку! – ответил Джон-Том и посмотрел на спутников. – Ну так что, никто не знает о траурном лес-каре?
– Впервые слышу, – признался Мадж.
– Ну, как бы то ни было, лучше не попадаться ему на глаза. – Оглядев кубок, Джон-Том поверх него посмотрел на даму. – Виджи, ты?
– Как ни странно, меня охватила внезапная жажда.
Она улыбнулась и взяла кубок.
Глядя, как она прихлебывает, Мадж заметил:
– Ну вот, хоть чтой-то полезное. Ежели эту рюмку-переросток переплавить, будет с четверь фунта золота.
– Мадж, да как ты можешь думать о переплавке столь уникального волшебного изделия только ради денег? – поразился Джон-Том.
– Потому что я во всем вижу деньги, вот почему.
– Представь, что умираешь от жажды посреди безводной пустыни, а этот сосуд может поить вечно!
– Ну да, представь, что я разоряюсь в Поластринду, – не смутился Мадж, – а за счет этого золотого сосуда я смогу пить вечно.
– Джон-Том прав, – укоризненно заметила Виджи. – Волшебные предметы не расплавляют.
Кубок опустел в третий раз. Пока он наполнялся, прозвучал голос:
– Покупай акции IBM за 124.
Джон-Том заморгал. Неужели кубок черпает информацию и в его мире?
Взяв кубок у Виджи, он осторожно сунул его в заплечный мешок.
– Потом решим, что с ним делать, но он наверняка на что-нибудь сгодится. Пошли, пока Тейва не упорхнул без нас.
Они проползли под балкой. Ноздри жеребца затрепетали.
– Чую воду. Я бы выпил.
– Перестраховщик, будь добр, поднеси ему кубок, – вздохнул Джон-Том.
Енот послушно подержал кубок, пока конь пил, а когда укладывал, снова раздался голос:
– Решение проблемы национального долга заключается в…
Остальное заглушили мягкие вещи, лежащие в мешке.
Чужим умом не проживешь, подумал Джон-Том. Уж лучше бы сказал, как добраться до Стрелакат- Просада.
Утром следующего дня взмахи крыльев стали существенно реже; жеребец, сотни миль несший на своей спине четверых друзей, начал сдавать. Если силы неожиданно изменят ему, придется садиться прямо на океан. Далеко ли еще до Чеджиджи?
– Извините, – сказал Тейва, – но что-то мне нехорошо. У вас там случайно не осталось того белого порошка, нет?
– Хоть бы и остался – тебе сейчас нужна пища, а не это. Ты измотан, Тейва, и очередная встряска может тебя доконать. Ты еще можешь лететь?
– Не знаю. – Жеребец то и дело вскидывал опускающуюся голову. – Как-то внезапно устал. Слабею. Теряю высоту, – глотая окончания, признался он, резко провалился на несколько ярдов и начал мучительно тяжело подниматься.
– Смотрите! – Подавшись вперед, Перестраховщик показывал направление. – Там что-то есть или мне померещилось?
В море вдавалась узкая полоска земли; широкий пляж обрамлял зеленый полуостров, будто кайма на старушечьем воротничке. В дальнем конце полуострова пестрели неровные красно-коричневые пятнышки. Дома, оживился Джон-Том. Это легендарный Чеджиджи, иного и быть не может.
Иного и быть не должно.
– Придется нам плыть, – сообщил Тейва, неуклонно теряя высоту.
– Черта лысого! Не для того мы сюда добирались и преодолели столько трудностей, чтобы прибыть мокрыми до нитки. Расправь крылья, Тейва, просто расправь и держи. Можно лететь и так. Спланируй туда.
– Попробую.
Распахнув пестрые крылья во всю ширь, Тейва начал полого снижаться к полуострову, поддерживаемый восходящими от нагретого берега потоками воздуха.
Джон-Том уже начал опасаться, что они упадут на мелководье, но тут Тейва наткнулся на сильный поток над голой скалой и взмыл вверх, как воздушный шар, едва не задев копытами вершины деревьев. Опустившись в полнейшем изнеможении на окраине порта, он вызвал там легкий переполох, когда тень широких крыльев закрыла солнце от напуганных прохожих.
Джон-Том и его спутники быстро слезли с коня.
– Ну, как ты? – спросил Джон-Том.
– Такое чувство, будто крылья вот-вот отвалятся. Собственно говоря, я весь вот-вот развалюсь.
– И вид у тебя не очень. По-моему, надо искать врача.
– Пусть сам себе ищет врача. – Мадж не настроен был ухаживать за больными. – Я оголодал, вот так.
– Мадж! – предостерегающе сказала Виджи. Он ответил ей угрюмым взглядом.
– Я знаю, что ты правильно произносишь мое имя, милашка, и вовсе незачем поминутно демонстрировать это.
– Будь полюбезнее с Тейвой, дорогой, – мило улыбнулась выдра, – или получишь коленом под зад.
– Эти двое один другого стоят, – прокомментировал Перестраховщик и отвернулся, рассматривая крытые черепицей высокие каменные дома вокруг порта. – Первый раз вижу такой город. А ежели подумать, так я и вовсе не видал больших городов.
Оштукатуренные стены, черепичные крыши, башенки и зубчатые стены делали город похожим на гибрид старинного марокканского поселения в Коста-Брава и павильона фильма «На юге Тихого океана». Друзья остановили хорька в широкополой соломенной шляпе и коротких штанах, несшего с дюжину удочек и прочее снаряжение. Пока его расспрашивали, хорек то и дело перекладывал удочки с одного плеча на другое.
– Для которого из вас? – наконец уточнил он. Джон-Том ответил жестом, и хорек прищурился от яркого солнца, поглядев на Тейву.
– А-а, значит, специалист по четвероногим! Рекомендую Корлисса и Марли. – Он удочками указал направление. – Идите вдоль Террасы до первой кирпичной дороги, а там сверните налево. Насколько припоминаю, их приемная находится невдалеке.
– Огромное спасибо.
Джон-Том пожал хорьку лапу, и спутники двинулись в указанном направлении.
Найти мощенную кирпичом дорожку оказалось нетрудно, но Тейва уже так ослабел, что с трудом преодолел пологий подъем, а его сложенные на потной холке крылья конвульсивно подергивались. Приемный покой Корлисса и Марли оказался одноэтажным зданием с желтыми оштукатуренными стенами и зеленой крышей. Отсюда открывался прекрасный вид на лежащую внизу бухту. На ее спокойных водах покачивалось несколько рыбацких лодок.
Корлисс оказался гиббоном с длинными руками и подчеркнуто заботливым обхождением. Пока его проворные пальцы осторожно ощупывали тело Тейвы вдоль и поперек. Марли стоял рядом, делая пометки в блокноте. Чтобы понять, что Корлисс в этой паре был руками, а Марли головой, особых познаний в медицине не требовалось. В самом деле, ведь Марли – козел, а заниматься хирургией, не имея пальцев, несколько затруднительно.
Когда Корлисс закончил осмотр, врачи провели небольшой консилиум.
Потом гиббон отошел в сторонку, а Марли выпустил из зубов карандаш, и оба дуэтом объявили диагноз.
