Константинович (Хорьков), а пока что управление государством осуществлялось указами Великого Князя Александра Четвертого — Николаевича.
Летом 2025 года Орлов осуществил свою давнишнюю мечту: учредил Владимирский Великокняжеский университет. Не беда, что на первый курс обучения в него поступили всего тридцать студентов на три отделения — механико-математическое, педагогическое и медицинское — главным, как всегда, было начать.
Костяк преподавательского коллектива составили десять выпускников Технико-педагогического училища, дополнили его и старые опытные преподаватели. Остальные дипломированные специалисты разъехались по удельным княжествам для организации учреждения новых училищ, подобных их собственной альма-матер.
Процесс пошел!.. Князь Александр очень радовался нарастающим переменам в жизни общества. И все бы ничего, да подвело здоровье: к осени он так занемог телесной слабостью, что большей частью лежал в постели.
Великий Князь приказал удельным князьям провести хотя бы формальный опрос населения своих княжеств на предмет наследования его власти Алексеем Хорьковым, чтобы придать законность своему выбору наследника. Через месяц были получены письменные подтверждения из всех земель о легитимности его выбора.
Больного князя часто приходили проведать его близкие и товарищи, приносили гостинцы, ободряли; Петька Хорьков с Валентиной дежурили у ложа. Николай Харитонов порадовал главу государства, показав ему первый патрон к автомату Калашникова, полностью изготовленный в мастерских тракторного завода и снаряженный с помощью университетских химиков, составивших качественный порох; обещал через годик-другой наладить выпуск и самих автоматов. Александр вдохновлялся: военная и технологическая мощь России нарастает!..
Однажды Орлов попросил своих «сиделок» — Петра и Валюшу — выйти на часок, чтобы свидеться напоследок с инопланетными друзьями.
…Сириам прибыл по вызову немедленно и, как всегда, с попутчиком. Александр попросил их сесть и сообщил:
— Пришла моя пора умирать. Я хочу спросить у вас: по пророчествам, в эту пору должны были произойти второе пришествие Христа и Страшный Суд; где они?..
— Они уже произошли, — ответил Сириам и стал пояснять: — После глобальной катастрофы на планете уцелели сначала десятки миллионов человек, но потом везде прокатились эпидемии голода, болезней и войн; сейчас на всей Земле остались в живых только сто сорок четыре тысячи человек. Это и был последний Суд — только не Страшный, а Страстной, то есть Судилище над людьми их же собственными страстями.
— Но где же Христос?.. — прервал его Орлов.
— Это вы, — как-то буднично сказал пришелец.
— Я?! — несказанно удивился Александр. — Но я же Антихрист: я низверг учение Христа!..
— Да, — продолжил Сириам, — но вы стали Князем Света, а не Князем Тьмы, поскольку дали людям Новое Учение. Теперь во всем вашем мире нет страны сильнее России, и она объединит всех. Люди обрели истинную свободу, сами стали земными богами и вы парите над ними; ваша Великая Держава будет существовать тысячу лет.
— А что будет потом?
— Потом придут Другие.
— Кто?
— Вам рано это знать.
— Ну, ладно. Выходит, что и воскрешения из мертвых не будет?
— Конечно, нет! Это образное понятие. Вы сами сумели вернуть из человеческого забвения философское наследие Фридриха Ницше, и таким образом произошло воскрешение разума: живительное знание вознеслось над косной религией вашими усилиями.
— Хм… так что же — получается, что христианство не оправдало своего исторического назначения?..
— Это иудейство не оправдало наших надежд. Издревле оно сообщило стремительный импульс развитию цивилизации, но неуклонно вело ее к самоуничтожению: хищническая гонка за богатством и властным первенством подточила силы всех народов и ресурсы планеты. Когда христианство ослабло до предела, возникло истребительное противостояние иудейского, исламского и, конечно, славянского миров — ядерная война между ними была неизбежна. Лишь глобальная катастрофа предотвратила ее, и вы сумели поднять земную жизнь из руин.
— Та-ак… с прошлым теперь понятно. Но вы говорили мне, что можете показать будущее — так ли это?.. Я очень хотел бы увидеть его!
— Да, конечно, — ответил Сириам. — Мы можем показать вам будущее… мы могли бы и вас самого перенести туда, но сейчас вы очень больны, и делать этого нельзя. Вас удовлетворит видео?..
— Вполне! — радостно ответил Александр.
Сириам с другом отошли в сторону, нажали кнопочки на браслетах, что-то щебетнули в них по-птичьи и в полумраке перед князем появился большой экран — как у плазменного телевизора. По нему поплыла панорама большого города: одноэтажные деревянные дома чередовались с двух и трехэтажными каменными, по широким улицам и площадям ходили люди в цивильной и военной одежде, проносились тройки лошадей и примитивные паровые автомобили; прозвенел по рельсам конный трамвай. Камера перенеслась в сторону, и зритель увидел белоснежное здание Большого Театра — дальше за ним блеснули золотом купола собора Василия Блаженного.
— Москва!.. — догадался Орлов. — Поднялась-таки, дорогая моя! — сердце князя забурлило восторгом.
Словно чуя его желание, глаз камеры пронесся над Красной Площадью и проник вглубь Кремля. В небольшой, богато убранной светелке сидели двое: седой старик с густой подстриженной бородой, одетый в обшитый позументом камзол, и светловолосый мальчик лет пяти в красной косоворотке с серебряной опояской. Пожилой мужчина что-то рассказывал своему юному слушателю.
Александр стал напряженно вслушиваться в слова, и голос говорившего зазвучал громче в невидимом динамике. Учитель неторопливо и напевно вещал ученику:
— То в давние, незапамятные времена было. Жили в Земле Северной — Далекобритании — старцы святые… «битлами» их называли; за усердие в музыке благочинной, воспевание духа человеческого те старцы заслуженное уважение обрели. А за почитание власти императорской сама государыня той земли еще и высокими да богатыми наградами их пожаловала. От наших, русских кровей святые происходили!.. Иерархом у них Леннонов Иван слыл — могучий богатырь, титан богоравный. Да и другие ему под стать были — витязи духовные: Макаренков Павел, Харейсонный Георгий, Рынко Старый.
— Что он несет?! — воскликнул в растерянности Орлов. — Какие витязи, какие иерархи?.. Слышал звон да не знает, где он! — больное сердце бешено заколотилось. — Неужто все позабыли, переврали?.. Ведь сколько книг было — и все прахом пошло?! Ничего себе…
Едва успокоившись, Александр снова прислушался. Старик так же размеренно продолжал:
— По всему миру земному гремела слава ливеропольской четверки!.. И в Европе о ней наслышаны были, и в восточной стране Ниппонии, и даже на краю света — в мрачной державе Сумерике. Когда наш князь Александр Великий стал земли и людей объединять, Иван Леннонов на далекобританском языке целый гимн тому почину посвятил; «Кам в ту гезер» он назывался, что по-нашему — «Объединяйтесь!» А когда отец мой и прадед твой — Алексей Константинович — в Москве Великое Царство основал, тот же Иван во весь голос его благословил. Так и сказал: «Лэт ит би!» — «Быть посему!» значит.
Сердце Орлова опять вздрогнуло:
— Петька!.. Да это же Петька — Лешкин сын, дуромудрствует. Вот это да-а! — Александр аж зашелся судорожным смехом. Отдышавшись, снова воскликнул: — То-то, я думаю, что-то знакомое в нем!.. — Снова пригляделся: — Ну точно, Петька! Вот чертяка, вот егоза!.. Коне-ечно, тут без «бабы Вали» не обошлось!
