– Я в этом не сомневаюсь, – сухо заметила она. – Они редко бывают в Мейфэре. А когда случайно забредают туда, их немедленно выдворяют прочь.
Куинн имела в виду тот случай, когда встретила Маркуса, ведущего к себе в дом ватагу уличных мальчишек. Чтобы не вызывать опасных вопросов, он сказал:
– Так безопаснее для всех. К тому же там они меньше привлекают внимание полиции.
Увидев, как укоризненно она смотрит на него, Маркус торопливо добавил:
– Но я вовсе не бессердечный. Мои налоги помогают бедным, а время от времени я жертвую на благотворительность.
– Да, конечно.
Они уже свернули на Гроувнер-стрит, поэтому он поспешил сменить тему:
– У вас еще останется время, чтобы переодеться перед конной прогулкой. Ваша горничная приготовила для вас платье?
– Да, – ответила она, и выражение раздражения мгновенно исчезло с ее лица. – Она переделала одно из моих платьев. Мы будем кататься прямо здесь или отправимся в парк?
– Это зависит от вас.
Экипаж остановился напротив дома, и Маркус помог жене сойти вниз.
– Я отведу лошадей на конюшню. Встретимся прямо здесь, когда вы переоденетесь.
Куинн согласно кивнула и поспешила в дом. Маркус с восхищением смотрел ей вслед, наслаждаясь созерцанием ее стройной фигурки и легкой походки. Если они не будут говорить об Ангеле и заботе о бездомных, то их отношения могут стать просто великолепными. А сегодня ночью, возможно...
Нет, не нужно загадывать. Лучше наслаждаться тем, что есть.
Куинн вышла из дома как раз в тот момент, когда появился торговец лошадьми. Он вел в поводу четырех великолепных скакунов.
– Вы вовремя, дорогая, – улыбнулся ей Маркус, а затем повернулся к торговцу: – Четыре? Но утром я отобрал только трех.
– Да, – подтвердил его слова торговец, – но эта кобылка прибыла к нам как раз после вашего ухода. Она так красива, что я решил показать ее вам.
Гнедая действительно была на редкость хороша. Таких красивых линий крупа Маркус не видел ни у одной лошади, но огонь, горевший в ее бездонных глазах цвета лесного ореха, свидетельствовал о крутом норове.
– Она великолепна! И так похожа на Упрямицу, которая была у меня дома! – восхищенно воскликнула Куинн. – Но остальные тоже очень хороши, – добавила она, не желая обидеть Маркуса.
– Я не знал, хорошая ли вы наездница, поэтому отобрал наиболее спокойных лошадей, – сказал он. – Но право выбора остается за вами.
Куинн внимательно осмотрела всех животных. Когда она подошла к гнедой, та взметнула вверх голову.
– Ну, спокойно! – ласково, но твердо прикрикнула на нее Куинн.
Маркус уважительно приподнял одну бровь: вполне очевидно, что его жена умела обращаться с лошадьми.
Гнедая явно почувствовала, что перед ней достойная противница, и немедленно затихла, хотя ее веки продолжали тревожно подрагивать.
– Ее водили под седлом? – спросила Куинн у торговца.
– Да, но очень мало, – признался он. – Эта лошадь с крутым норовом, миледи. Нам пришлось потрудиться, чтобы доставить ее сюда.
Услышав голос торговца, кобыла взвилась на дыбы, и тот хотел ударить ее кнутом, но Куинн схватила его за руку.
– Нет, не смейте! – закричала она. – Мне совершенно ясно, что с этой лошадью плохо обращались. Побои только ухудшат положение. Как ее зовут?
Торговец покачал головой.
– Тот, кто продал ее нам, называл ее Катастрофой. Должно быть, потому, что она отказывалась подчиняться его жене.
– Я назову ее Упрямица, в память о лошади, которая была у меня в Балтиморе.
Маркус подошел ближе.
– Может быть, стоит сначала испробовать ее или какую-нибудь другую?
Он видел, что с выбранной Куинн молодой кобылой могут возникнуть серьезные трудности. Но ответом ему была лишь снисходительная улыбка:
– Раз вы так настаиваете.
Она подошла к гнедой и с помощью Маркуса села в седло.
– Если вас не затруднит присоединиться ко мне, милорд, мы могли бы отправиться в парк.
В последующие полчаса Куинн показала себя великолепной наездницей, по крайней мере, лучшей наездницей, которую Маркус видел в своей жизни. Она легко управляла гнедой при помощи слов или легкого
