назад голову, весело шутил с местными девушками в тех городах, через которые они проходили. Но сейчас перед ним были люди совсем другого склада.
Филу стало не по себе. Он знал, что чердак надежно скрывает его, но если бы хоть один человек из тысячи, которых он видел через пыльное окно, заметил его, боевые дни Филипа Маршама были бы сочтены. Молча наблюдая, как они проходят мимо, Фил понял, что перед ним такая сила, которую невозможно одолеть. У них была воля и целеустремленность. Солдатам из лагеря Фила нечем было ответить на это. Их лица выражали полную решимость, а чеканная дробь шагов марширующей колонны укрепляла ее.
Вслед за полками пехоты опять появилась конница. В центре ехали пять всадников. Один из них держался чуть впереди и пристально вглядывался в дорогу. У него было суровое, решительное и вдумчивое лицо. Фил наблюдал за ним и его предположения переросли в твердую уверенность, а спустя некоторое время он узнал, что был прав. Из окна чердака он видел Оливера Кромвеля.
Войска шли и шли. С наступлением темноты Фил заснул под звуки марширующей колонны. К утру их уже не было. Фил снова отправился в путь и выполнил задание. Солдаты короля сражались храбро и достойно, но дело короля уже было проиграно. Настал тот день, когда Фил встал перед необходимостью покинуть Англию.
Итак, он во второй раз вступил в гавань Байдфорда в графстве Девон. Он решил сесть на корабль, отплывающий в какой-нибудь далекий край, где он мог бы позабыть бурные годы своей юности и молодости. В душе он уже начинал завидовать сэру Джону Бристолю и тем отважным парням, которые погибли на полях сражений при Нейзби и Ныобери или в других великих битвах. Он был предан королю. В результате всех происшедших событий рухнуло много известных семейств Англии. Их поместья были пущены с молотка, чтобы окупить затраты Кромвеля на войну. И у них, как и у Фила, были веские причины задуматься о том, что лучше — погибнуть в сражении или искать свое счастье за морем.
Кораблей в гавани было много. Фил переводил взгляд с одного на другой — корабли, пинки, кечи, одинокий галион, приплывший откуда-то из Бельгии или Люксембурга. Очертания одного из кораблей показались Филу на удивление знакомыми. Он долго вглядывался в него, потом спустился в порт и завел разговор со стариком, который грел на солнышке свои измученные ревматизмом ноги.
— Что это за корабль? — спросил капитан королевской гвардии Филип Маршам. — Вон тот, что стоит у берега напротив дома, справа от деревьев.
Старик прищурился и посмотрел на гавань, чтобы отыскать те приметы, которые его собеседник описал ему. Потом он хрипло откашлялся и ответил:
— А, этот! Этот фрегат называется «Роза Девона».
— «Роза Девона»?! Нет, это не может быть «Роза Девона»!
— Может и есть. Почему вы так странно смотрите, сэр?
— Только не «Роза Девона»!
— Вы что-то перепутали? — он хрипло засмеялся. — А вот и ее капитал.
Капитан обернулся, когда Фил обратился к нему.
— Да, это «Роза Девона», — ответил он со сдержанной любезностью. — Капитан Хосмер к вашим услугам, сэр. Взять вас на борт? Да, мы можем взять вас, сэр, но странно, что вы просите об этом, даже не узнав, куда направляется корабль. Убийство или кража?
— Ни то и ни другое. Старый порядок сменился, и я вынужден ехать за границу.
— В колонии?
— Мне говорили, что все колонии битком набиты этими пуританами. А в Бостоне в Новой Англии поют столько же псалмов, сколько во всех молельнях Лондона вместе взятых.
Капитан от души рассмеялся.
— Ты неосторожен. Будь я с другой стороны, твои слова могли бы стоить тебе головы. Мы отправляемся на юг, в Барбадос. Там ты встретишь людей, которые придутся тебе по вкусу.
Филип Маршам большего и не желал. Они обо всем договорились, Фил расплатился золотом и покинул Англию на борту той самой «Розы Девона». Во второй раз черный фрегат оказался в гавани Бзйдфорда в тот самый момент, когда он больше всего нуждался в нем.
