и решил дождаться появления Маргарет.
Наконец она впорхнула в гостиную, одетая в прозрачное неглиже. Наряд не только не скрывал, а даже подчеркивал женственные прелести. Да, эта дама всегда была очень красива. А если помножить внешнюю привлекательность на полное отсутствие скромности и даже малейших ограничений в интимных отношениях, то ее вполне можно было назвать воплощением мужской мечты. Впрочем, несмотря на это, Филипп искренне радовался избавлению от чар.
Маргарет по- своему поняла промелькнувшую во взгляде гостя высокую оценку и решила, что направление выбрано правильно. Несколько умелых движений – и этот роскошный представитель мужского племени снова окажется в ее постели. Ну а поймав его, она непременно сумеет позаботиться о том, чтобы новоявленная графиня услышала все самые пикантные сплетни.
Филипп решительно встал:
– Нам необходимо поговорить.
– Чуть позже, милый. Сейчас у меня на уме кое-что иное, куда более приятное.
Филипп не успел отреагировать на провокационное заявление, как красотка прижалась всем телом, накрыв поцелуем его губы. Граф отшатнулся, однако отойти на достаточное расстояние все- таки не сумел: избавиться от Маргарет оказалось не так-то просто.
– Покажи, как ты скучал без меня, – промурлыкала похотливая кошка.
Но Филипп не проявлял никаких признаков желания. Красотка на мгновение замерла, потеряв самообладание.
Склонив голову, Уэссингтон смотрел на красавицу, которой еще недавно удавалось так легко его увлекать. Сейчас он не испытывал ни малейшего намека на вожделение. Не желая показаться грубым, но в то же время ощущая потребность высказаться как можно яснее, он ответил на призыв к вниманию и ласкам прямо, без обиняков:
– К сожалению, ничего не могу тебе показать, так как совершенно не скучал. Ни капли.
– Не могу поверить.
– Прекрати, Маргарет. – Уэссингтон нетерпеливо смахнул со своей груди руки бывшей любовницы. – Мне необходимо вернуться в зал.
– Что? Что ты сказал? Но ведь твоя женушка уже отправилась спать, так что мы вполне можем провести время наедине.
– Прости, но дело в том, что мне вовсе не хочется оставаться наедине с тобой. Продолжение отношений меня не интересует, а потому тебе не стоит тратить время на напрасное преследование.
Это же просто невозможно! Еще ни одному мужчине не удавалось устоять против ее искусных ласк!
– Ты, наверное, шутишь!
– Вовсе нет. Сейчас на некоторое время отправлюсь в игорную комнату, а потом в собственную спальню, к жене.
Филипп сделал шаг назад, но обольстительница лишь прильнула еще откровеннее, отказываясь признавать поражение. Уэссингтону пришлось силой разорвать невольное объятие.
– Все, что между нами было, прошло и растаяло в воздухе. Новый раунд отношений меня вовсе не интересует и не привлекает, так что не трать зря свои силы. Я не позволю тебе расстраивать Джейн эксцентричными выходками и безумными прихотями.
От злости и унижения лицо Маргарет покрылось красными пятнами. Получить столь недвусмысленный отпор – и от кого? От самого Филиппа Уэссингтона! Эмоциональная привязанность всегда казалась светской львице самым никчемным переживанием, и партнер вполне разделял ее убеждения. Ядовитым тоном она заметила:
– Не зная тебя так давно и хорошо, как знаю я, вполне можно было бы подумать, что ты воспылал к женушке нежными чувствами!
– Больше того, готов открыто признать, что люблю миссис Уэссингтон.
На лице Филиппа появилась счастливая, даже чуть глуповатая улыбка. Слова легко слетели с губ и даже принесли чувство облегчения. Пусть Маргарет первой узнает о глубине его чувства к жене. А как только удастся вырваться из этой отвратительной комнаты, он немедленно направится к себе в спальню и скажет Джейн заветные три слова.
– Но этого просто не может быть! Посмотри на меня!
Отказываясь верить в окончательное и бесповоротное перерождение графа, в полное равнодушие к ее неотразимым прелестям, Маргарет распахнула пеньюар, полностью обнажив прекрасную грудь.
Филипп окинул ее равнодушным взглядом, а потом поднял руки к лентам, пытаясь привести одеяние в порядок.
– Нельзя ли провести беседу в более достойном стиле?
В это самое мгновение Маргарет заметила, как в зеркале отразилось какое-то движение. Дверь медленно открывалась. Филипп не мог заметить, что происходит сбоку, в отдалении, но куртизанка смотрела в зеркало и все видела. Она сделала решительный шаг вперед и заключила графа Роузвуда в цепкое кольцо своих порочных рук.
Глава 26
Лорд Моррис не сводил с графа и графини внимательного взгляда. Они стояли в длинной веренице танцующих пар, почти на противоположной стороне зала, и строго следовали сложному рисунку движений. Звучала приятная, красивая музыка, и танец обещал быть долгим. Зная графа, Моррис не сомневался, что за первым последуют еще – в танцах Филипп казался неутомимым. Супруги не скрывали удовольствия и от прекрасного бала, и от яркого, стройного звучания оркестра, и от общения друг с другом.
Настал самый подходящий момент.
Весь вечер Моррис старался вести себя так, чтобы на него обратили внимание все присутствующие. Никто не сможет сказать, уходил ли он из зала, а если уходил, то когда именно.
Фредерик немного постоял возле двери зала и начал неслышно подниматься по внутренней хозяйственной лестнице, которую разведал еще вчера, во время всеобщей суматохи и спешных приготовлений к празднику. Осторожно выглянув с площадки в коридор, удовлетворенно заметил, что он пуст и едва освещен. Все обстоятельства в точности соответствовали замыслу.
Бесшумно, словно ядовитая змея, Моррис подкрался к нужной двери и повернул ручку. Вздохнул с облегчением: да, дверь не заперта, так что не потребуется тратить время на возню с замком. Дрожа от нервного напряжения и обливаясь холодным потом, Моррис скользнул внутрь.
Несколько мгновений он стоял неподвижно, прислонившись спиной к стене. Необходимо было привести в порядок дыхание и привыкнуть к темноте. Совсем близко, всего в нескольких футах от него, из мрака выступила кровать. Спящий на ней человек дышал ровно и глубоко, и каждый вздох мерно вздымал одеяло. Одно лишь это мирное зрелище довело вожделение до предела возможного. Злоумышленник расстегнул брюки, одним-единственным молниеносным движением сдернул одеяло и бросился на кровать.
Эмили Уэссингтон, внезапно проснувшись, широко открыла глаза. В это же мгновение ее рот зажала тяжелая рука.
– Если пискнешь, тут же убью. Понимаешь?
Эмили лежала неподвижно. Испуганная до отчаяния, она не могла сообразить, что происходит.
– Понимаешь? – снова прошипел голос. Эмили с трудом кивнула.
– Отлично. Тогда выполняй все, что скажу, и я постараюсь не сделать тебе больно.
Моррис лгал. На самом деле он как раз собирался причинить как можно больше боли. Запустив руку под ночную сорочку, он добавил:
– Все кончится прежде, чем успеешь что-нибудь почувствовать.
Джейн вошла в тихую сумрачную спальню. Горничная уже приготовила постель, развела огонь в камине и зажгла одну-единственную свечку. Остановившись возле зеркала, Джейн хотела было распустить волосы, но усталость брала свое. Без сил опустив руки, молодая графиня подошла к кровати и присела. Подушка неудержимо манила, и все же нужно было обязательно зайти к Эмили и проверить, уснула ли девочка. Джейн решила, что лишь на минуту прикроет глаза и тут же обязательно встанет. Она склонила голову на мягкий пух и мгновенно уснула.
Разбудил ее странный шум. Не понимая, где она находится и что происходит, графиня обвела взглядом комнату. Сколько она спала – несколько минут или несколько часов? Пробуждение оказалось тревожным и заставило напрячься, прислушиваясь к ночным звукам. В безмолвии темной комнаты громко стучало сердце. Джейн слегка успокоилась.
Снова прикрыла глаза и в это мгновение услышала собственное имя.
– Джейн… – словно шепот привидения. От призрачного зова по рукам побежали мурашки. Джейн стремительно села и спустила ноги с кровати.
– Кто здесь? Молчание. Никого и ничего.
Рассердившись на собственную мнительность, графиня решила проведать Эмили. На всякий случай взяв висевшую на спинке кресла шаль и держа в вытянутой руке свечку, она направилась к двери соседней комнаты. Бесшумно приоткрыла ее и в ужасе замерла.
Эмили сопротивлялась изо всех сил. Отчаянная борьба пользы не принесла. Моррис оказался слишком большим, тяжелым и сильным. Одно резкое движение, и любимая рубашка – та, которую Джейн всего несколько недель назад подарила на день рождения, – разлетелась на куски и превратилась в тряпку. Эмили заплакала.
Насильник безжалостно ударил ее по лицу, пытаясь заставить замолчать и сознательно стремясь причинить боль.
– Заткнись! Слышишь? – Рука снова зажала рот. – Если кто-нибудь услышит, я убью тебя. Так что лежи тихо!
Пощечина оказалась настолько грубой и болезненной, что слезы брызнули фонтаном. Собрав остатки сил, Эмили отчаянно укусила закрывающую рот ненавистную руку, и давление немного ослабло.
– Джейн… – все-таки смогла пролепетать Эмили, прежде чем снова ощутила безжалостный удар по лицу. Она понимала, что звать бесполезно, ведь отец и мачеха внизу, на балу – в парадном, ярко освещенном зале, где громко играет музыка.
Несколько мгновений Джейн стояла неподвижно, не в силах понять, что происходит. Казалось, она видит какой-то страшный сон и почему-то
