Я побегу. – Он закрыл сумку. – У тебя есть какой-нибудь вазоконстриктор, кроме пневматической ампулы?
Эстелла проверила содержимое своей сумки.
– Нет, только одноразовая ампула… ага, есть ограниченная доза с мышечным дилятором.
– Отлично, если давление подскочит, вводи.
– Буду давать ей вместе с дилятором по два кубика за один раз.
– Сойдет. Все не путем, но… Если ты еще не очень устала, может, будешь мне ассистировать?
– Буду.
Док Уильсон кивнул и убежал. Эстелла начала вытирать живот Мэригей изопропиловым спиртом. У него был холодный, чистый запах.
– Ей вводили «антишок»?
– Да, – сказал я. – Минут десять назад.
– Ага. Вот отчего док беспокоился… нет, ты все правильно сделал. Но в состав «антишока» входит вазоконстриктор. Пять кубиков сверху – этого может оказаться слишком много. – Она продолжала смывать засохшую кровь, каждую минуту поглядывая на индикатор давления. – Эта жен… то есть Мэригей, она твой постоянный партнер?
– Да.
– Мэригей – твой постоянный партнер? – Вся Мэригей покрыта запекшейся кровью, на щеках потеки, там, где я старался утереть слезы. Наверное, только врач или женщина могли под всем этим увидеть красоту.
Мэригей перестала плакать и лежала с крепко зажмуренными глазами, высасывая последние остатки воды из бумажного полотенца.
– Можно дать ей еще воды?
– Да, но только так же, как и в первый раз. Немного.
Я пошел в раздевалку, там была вода и бумажные полотенца. Пары этиленгликоля успели к этому времени развеяться, и теперь я чувствовал запах воздуха. Тревожный запах. Слегка тянуло машинным маслом и перегретым металлом, словно в мастерской. Наверно, перегрузили кондиционер, подумал я. То же самое случилось при первом испытании оболочек.
Мэригей взяла мокрое полотенце, не открывая глаз.
– Вы думаете остаться вместе, когда вернетесь на Землю?
– Наверное. Если вернемся… Впереди еще кампания.
– Ничего больше не будет, – равнодушно сказала Эстелла. – Ты, получается, ничего еще не слышал?
– О чем ты?
– Ты знаешь, что корабль получил попадание?
– Попадание? Как же мы тогда все уцелели?
– Да. – Эстелла снова начала вытирать кровь. – Четыре противоперегрузочные камеры. Камера оружейников и оружейная. Теперь у нас ни одного боекостюма… а в одном белье много не повоюешь.
– Что… четыре камеры… а люди?
– Никто не выжил. Тридцать человек.
– Кто именно?
– Весь третий взвод. И парковое отделение второго взвода.
Аль-Садат, Русья, Маковелл, Вагулеко.
– Бог мой.
– Тридцать убитых, и они даже не поняли, как это получилось. И до сих пор никто не понимает. Но может повториться каждую минуту.
– Так это была не ракета?
– Нет, мы перехватили все их снаряды. И покончили с их крейсером тоже. Ни один индикатор ничего не показывал. Просто – бамм! Треть корабля провалилась в преисподнюю. Хорошо, что не двигатель, и не СЖБ.
Но я едва ее слышал. Пенворд, Омайдерс, Кристин и Фрида. Все мертвые. Я словно онемел.
Эстелла вытащила из сумки опасную бритву и тюбик гелевой пасты.
– Будь джентльменом, не смотри. А, вот. – Она смочила кусок марли спиртом и подала мне. – Сделай доброе дело, вытри ей лицо.
Я начал вытирать.
– Как приятно. Что ты делаешь? – спросила Мэригей, не открывая глаз.
– Стараюсь быть настоящим джентльменом. И сделать доброе дело…
– Весь персонал, внимание! Весь персонал! – В камере не было интеркома, но в открытую дверь все было хорошо слышно. Интерком находился в раздевалке. – Весь персонал шестого эшелона и выше, кроме непосредственно задействованных в аварийных работах и оказании медицинской помощи, должен явиться в центральный холл.
– Я должен идти, Мэригей.
Она ничего не сказала. Наверное, она даже не слышала объявления.
– Эстелла. – Я повернулся к Гармонии, черт с ним, с джентльменом: – Ты мне…
– Да, я сразу тебе сообщу, как только можно будет что-то сказать наверняка.
– Хорошо. Спасибо.
– Все будет в порядке. – Но лицо у нее было озабоченное и невеселое. – Теперь иди, – мягко добавила она.
Когда я выбрался в коридор, интерком начал повторять объявление уже четвертый раз. В воздухе чувствовался какой-то новый запах, но я и знать не хотел, что это было.
Глава 5
На полпути в центральный холл я вдруг сообразил, что вид у меня кошмарный, и нырнул в ближнюю раздевалку рядом с комнатой отдыха флотского персонала. Рядовой Камехамелла торопливо расчесывала волосы щеткой.
– Уильям! Что с тобой стряслось?
– Ничего. – Я пустил воду и взглянул в зеркало. Все лицо в засохшей крови, и куртка тоже. – Это Мэригей, капрал, ее оболочка. Очевидно, образовалась складка..
– Она погибла?
– Нет, тяжело ранена, ее будут оперировать.
– Не три горячей водой. Останется пятно.
– Да, правильно. – Горячей водой я умыл лицо, побрызгал холодной на куртку. Камера твоего отделения идет третьей после камеры Ала, правильно?
– Да.
– Ты видела, что случилось?
– Нет. То есть не видела, когда это случилось. – Первый раз я увидел, как она плачет, слезы как горошины катились по щекам и капали с подбородка. Голос у нее оставался ровным, она только с силой потянула себя за волосы: – Это мясорубка.
Я подошел к ней и положил руку на плечо.
– Не трогай меня! – Она вспыхнула и отбросила мою руку щеткой для волос. – Извини, пойдем, наверное. – В дверях она слегка тронула меня за рукав: – Уильям, ты понимаешь… – Она посмотрела на меня с вызовом – Понимаешь? Я просто рада, что меня там не было. И никак иначе.
Я понимал ее, но не могу сказать, что поверил.
– Обо всем, что произошло, можно рассказать очень коротко, – с напряжением в голосе сказал капитан, – потому что знаем мы очень мало.
Через десять секунд после уничтожения крейсера противника какие-то два тела, очень маленьких по
