документ. Наморщив лоб, Джос прочел, и его лицо осветила улыбка.
– Это завещание, Лиан. Он оставляет тебе, своему единственному наследнику, триста акров фермерских угодий и мельницу с общим годовым доходом в десять фунтов. Похоже, ты не такая уж нищая.
Элиан в ужасе попятилась. У Адельма не было средств, чтобы купить себе хотя бы пять акров земли, если только он не воспользовался наворованным.
– Я не приму его! – воскликнула она решительно. Джос покачал головой.
– Это не то, что ты думаешь, Лиан, – пояснил Джос спокойно. – Взгляни сюда.
Управляясь одной рукой, он сложил пергамент, чтобы Элиан могла прочитать то место, на которое он указывал.
Забрав у него письмо, Элиан внимательно вчиталась в отмеченный отрывок, призывая на помощь полученные в монастыре знания латыни, на которой был изложен текст:
«Ты должна знать, что то, что я оставляю тебе изъявлением своей воли, не запятнано позором неправедных дел, совершенных мной за мою жизнь, а досталось мне в наследство от родичей моей матери, знавших о моем существовании все эти годы, хотя мне, к моему великому прискорбию, ничего не было о них известно».
Окинув взглядом текст, она прочла шедшее ниже описание имущества и дошла до конца документа. Вместо крестика под ним Адельм вывел свое имя. Выходит, монахи научили его не только страданиям.
Рядом с его подписью стояли имена свидетелей. Одним из них была мать Герта. Элиан опустила пергамент и посмотрела на настоятельницу.
– Вы все это видели, но почему-то сказали Джосу, что у меня нет приданого.
У святой матери на скулах заиграли желваки, и она крепко сцепила руки на груди.
– Я сказала, что твой отец оставил тебя без средств. – Тут ее лицо смягчилось, и она умоляюще вскинула ладонь. – Когда сэр Адельм пришел ко мне с утра с просьбой написать для него завещание, он сказал, что делает это, чтобы ты могла занять в святой обители достойное место. Элиан, ты не можешь производить на свет и воспитывать потомство. Подумай об этом. Твои отец и брат были ворами и убийцами. Наш небесный Отец говорит, что грехи отцов ложатся на их детей. Останься с нами, – уговаривала она. – В нашей обители ты найдешь мир и спокойствие, столь необходимые для спасения твоей души.
– В то время, как вы найдете применение ее наследству, – вставил Джос. – Что это? Попытка спасти Элиан от дурной крови отца или шанс увеличить благосостояние вашего монастыря?
Мать Герта пропустила его замечание мимо ушей. Обойдя стол, она двинулась к Элиан.
– Я видела, какие чудеса ты творила в Контроле, в то время как твой отец проматывал все, что ты с таким трудом зарабатывала, – продолжала она. – Останься с нами, и ты займешь должность келарессы. Поразмысли над этим. Выше тебя никого не будет, кроме меня и сестры Нильды.
Элиан нахмурилась.
– А куда подевалась сестра Амабелла?
Лицо Герты стало непроницаемым.
– Сестра келаресса во имя спасения души предпочла стать затворницей.
Потрясенная столь ужасной судьбой, Элиан попятилась. Да смилуется над ней Пресвятая Богородица. Амабелла решила навеки похоронить себя за замурованной каменной стеной с единственной щелью для подачи еды и уборки отходов. Ей была невыносима сама мысль никогда больше не бегать, не плавать, не чувствовать на своем лице солнечных лучей, не подставлять голову ветру. Но среди монахинь подобная практика существовала.
Элиан повернулась к Джосу. Он вновь протянул ей руку. Их пальцы переплелись, и она прижалась к нему.
– Как скоро мы сможем пожениться? – спросила она. Он просиял улыбкой, исполненной любви. В голубых глазах вспыхнули огоньки желания.
– Завтра, не знаю только, как мне дожить до этого счастливого дня.
Примечания
1
Монахиня, ведающая монастырским хозяйством.
2
Головной плат монахини.
3
Отлучение, запрет.
4
1 стоун равен 6, 35 кг.
5
11 ноября
6
Канонический час, назначенный для произнесения третьей дневной молитвы, т.е. 9 часов утра.
