— Что ты делаешь? — рявкнул Сет.
— Одеваю на нее белье.
— Ей оно не нужно!
Они смотрели друг на друга. В комнате повисло напряжение.
Сосулька потянулся к покрывалу, чтобы укрыть женщину.
— Нет. — Глаза Сета предупреждающе блеснули. — Медикаменты сработают лучше, если ей будет холодно.
Сосулька понял, что они стоят на краю. Если он не уступит, наверняка будет драка. Отец для него был превыше всего.
— Как скажешь.
— Именно — как скажу. Мне бы не хотелось вносить напряжение в нашу дружбу, — кривляясь, сказал Сет. — Так и продолжай. Допроси ее.
“А ты в это время будешь глазеть на ее голые ноги”, — зло подумал Сосулька.
Он шагнул к бюро, выдвинул ящичек и вытащил бутылочку с раствором амитала натрия. В другом пузырьке он смешал пятьсот миллиграммов порошка с двадцатью миллилитрами дистиллирован ной воды, а затем наполнил шприц.
22
— Ты меня слышишь? — Женщина не отвечала.
Сосулька придвинулся ближе и повторил вопрос. Женщина кивнула, голос ее был слабый:
— Слышу…
— Хорошо. Тебе не надо волноваться. Ты в безопасности. Бояться нечего. С тобой друзья.
— Друзья…
— Правильно. Скажи, как тебя зовут.
— Эрика…
— А твоя фамилия?
— Бернштейн-Грисман.
Фамилия не оставляет сомнений, подумал Сосулька, она еврейка, как и предполагал Сет.
— Почему вы шли за Дуссэлтом в ватиканские сады? — мягко спросил Сосулька.
— Три человека пытались убить нас…
От такой бессмыслицы Сосулька разочарованно закрыл глаза.
— Ты сможешь рассказать нам о них позже, Эрика. Почему отец Дуссэлт?
Опять бессмыслица:
— Исчез мой отец.
Вопрос в том, подумал Сосулька, заставлять ли ее говорить только об отце Дуссэлте, или следовать ее случайным ассоциациям. То, что знает Эрика, может быть таким запутанным, что, если он будет задавать вопросы, ограниченные определенными рамками, он может не узнать жизненно важную информацию. Конечно, ее показания об отце, хотя они вряд ли имеют отношение к делу, все же достойны того, чтобы навести справки.
— Исчез? Когда?
— Две недели назад.
— Где?
— В Вене.
— Почему он исчез?
— Не знаю…
Даже в состоянии оцепенения женщина стала такой возбужденной, что Сосулька был вынужден выбирать безобидные вопросы, чтобы успокоить ее и приучить говорить свободно.
— Расскажи нам о своем отце.
Она молчала.
Сосулька уточнил вопрос:
— Сколько ему лет?
— Семьдесят…
— Он работает?
— В отставке…
— Откуда он? — Сосульке становилось скучно от ненужных вопросов, которые он задавал, чтобы успокоить ее. — Как он зарабатывал на жизнь?
— Моссад…
От неожиданного ответа у Сосульки сжалось сердце. Он повернулся к Сету, который поднял удивленные глаза от ног женщины. Сосулька снова посмотрел на Эрику:
— Когда-то твой отец был оперативником Моссада?
— Да.
— Ты работаешь в Моссаде?
— Нет.
Сердце у Сосульки отпустило.
— Уволилась…
— Почему?
— Хотела быть с мужем…
— Человек, который был с тобой в садах Ватикана? Он работает в Моссаде?
— Нет.
— Когда-нибудь работал?
— Нет.
— Какая профессия у твоего мужа?
— Фермер…
— Где?
— В Израиле.
— Почему вы оттуда уехали?
— Искать моего отца. — Голос Эрики набирал силу, веки задрожали.
Сосулька подошел к бюро, наполнил второй шприц и сделал ей инъекцию в бедренную артерию. Амитал натрия сработал мгновенно. Она расслабилась.
— Когда вы с мужем уехали из Израиля, чтобы искать твоего отца, куда вы поехали?
— Вена…
— Там он исчез. Понятно. А потом куда вы поехали?
— В Швейцарию. — Ответ удивил его:
— Что?
— Альпы к югу от Цюриха. — Сосулька сомневался:
— Почему вы туда поехали?
— Искать друга отца.
— Вы нашли его?
— Нет… исчез.
А потом неожиданное добавление:
— Дневник…
— Не понимаю.
— Нашли дневник.
— И что в нем было?
— Нацистские концлагеря. — О Господи, подумал Сосулька.
— Приятель твоего отца писал дневник о концлагерях?
