– Конечно нет, Балле. Это правда..
В тот день она подарила Бал-Гаммасту ощущение всемогущества, столь драгоценное для всякого мужчины. Она кричала и наслаждалась его телом, а он – он прежде всех прочих чувств – гордился... Ведь всю эту радость именно он доставил Садэрат. И лишь неярким фоном к пылающему рисунку гордости звучало его собственное наслаждение.
А привычные посетители корчмы, пришедшие под вечер, расходились кто куда, не найдя хозяйки, и заводили ворчливые разговоры...
...Теперь она отказывается стать его женой. Женщина из дальней и нищей Эшнунны, провинции, которая пожирает гарнизоны не хуже, чем огонь сухую траву... Что ни солнечный круг, то кочевники или, упаси Творец, горцы тревожат тамошних жителей. При отце Бал-Гаммаста Эшнунну отбивали дважды. Еще дважды случалось при отце отца – Донате II. И именно Садэрат – женщина с бедной и Творцом проклятой окраины – отказывается от высокой мэ! Все бунтует в нем перед необходимостью склониться. Она сказала: «Я тебя и так буду любить...» Но нет. Слова, поступки и желания перемешались в голове Бал-Гаммаста. Одно он помнил твердо: как-то сестрица Аннитум объясняла ему: «Упорство мужчины – это так необычно. Мы не можем быть такими. Мужское упорство иногда меняет саму женщину. Ну и решение ее тогда тоже поменяется. Это же понятно».
– Я очень хочу, чтобы ты была со мной, Саддэ.
– Нет. Поверь мне, я тоже хочу этого. Но... нет. И потом, я ведь с тобой. Я никуда не делась.
– Саддэ, а что, если я покажу тебе Царство... от края до края. От джунглей в Стране моря, до чистых полей за каналом Агадирт и полночным валом? Отвезу тебя на эламские базары? Туда приезжают люди из очень далеких стран. Они привозят бирюзу, жемчуг и обсидиан, дерево, узоры которого прекрасней золотого литья, тонкую льняную одежду – хочешь, цвета заката, а хочешь – цвета зарослей над рекой... А если пожелаешь, мы выйдем в море на корабле. Желаешь?
– Балле... – Она заколебалась.
Тут снизу донесся стук в дверь. Была у нее крепкая деревянная дверь, от мужа в наследство досталась; мало кто в квартале мог похвастаться настоящей деревянной дверью – все больше завесы да циновки. Ломился кто-то очень серьезный. Соседи?
Садэрат быстро накинула на себя что оказалось под рукой и зашлепала по лестнице вниз. Бал-Гаммаст присел на ложе. Он не мог появиться перед соседями и ожидал, что Саддэ их угомонит сама. Но нет, голоса внизу не стихали... потом... как будто засов отодвинули в сторону с характерным стуком... позвякивание оружия... шаги... наверх, наверх идут!.. много людей, может быть, пять... или семь... где же Саддэ? Бал- Гаммаст нашарил длинный нож с острым и на редкость прочным лезвием – столичной работы. Сзади глухая стена. Светильники с наптой – тоже оружие. Он не собирался умирать. Негромкий голос:
– Тагат! Ты со своими останься на лестнице. Веди меня, корчмарка!
В комнату вошел эбих Уггал Карн. На этот раз великий насмешник не позволил себе даже тени улыбки. Не старина Уггал пришел к славному мальчику Балле, а полководец к государю.
– Отец мой государь Бал-Гаммаст, да сопутствует тебе удача в делах...
– Оставь, Уггал. Последний раз за мной посылали эбиха в ту ночь, когда умер отец. Говори без церемоний, что стряслось?
А Садэрат смотрела во все глаза, как преображался её любимый. Как приподнялся его подбородок. Как появилась в его осанке властность. Кажется, будто юноша разом подрос на три пальца... Голос... она никогда прежде не слышала, чтобы Бал-Гаммаст
Уггал Карн:
– Бегун из Урука. Под городом появился мятежный Энкиду с отрядом головорезов. Уггал-Банад вышел и отбил его, но положил всех своих старших офицеров, половину войска и погиб сам. В городе волнения.
– Кто отправил бегуна?
– Сотник Пратт Медведь.
– Сотник? Ясно.
– Утром на Урук выходит летучий отряд из восьмисот солдат на конях и онаграх. В краю Полдня неспокойно. Рат Дуган под Эреду. Лан под Уммой. Если мы хотим удержать Полдень, царь должен быть там. Судить, решать, строить. До Баб-Аллона слишком далеко. Вышло не так уж плохо, что у нас два царя. Воля твоего отца была – поставить тебя лугалем Урука после совершеннолетия. Осталось полтора месяца. Не важно. Никто не смеет повелевать тобой. Царский совет
– Кто поедет со мной?
– Энеи Ангатт и слуга первосвященника Мескан.
– Ты с самого начала знал, где я бываю?
– Да.
– Кто еще знает?
– Два моих доверенных офицера.
– Никто, кроме вас, не должен знать, пока я не разрешу.
– Да, государь.
– Жди меня внизу, эбих.
Когда Уггал Карн вышел, Бал-Гаммаст обнял корчмарку.
– Саддэ! Поезжай со мной. Я сделаю тебя своей женой.
– А это... все? – Она обвела рукой вокруг, – мол, как же добро мое, – уже понимая бессмысленность этого вопроса.
– У тебя будет намного больше.
Она колебалась. Ей надо было подумать. Вся ее женская сущность упиралась: нельзя торопиться, надо подумать, все взвесить... Не имея такой возможности, она страшилась ответить «да».
– Оставь мне что-нибудь на память о себе, Балле... Он снял с пальца золотое кольцо-печатку.
– Возьми и прощай, Саддэ. Подай мне одежду.
Она как будто окаменела. Все никак не могла оторвать взгляда от кольца. Там был изображен лев, а под ним изящными клинышками выведено: «Апасуд и Бал-Гаммаст, цари баб-аллонские по воле Творца'.
Как жаль, что сегодня у них не вышло третьего раза...
– Балле! – позвала Садэрат, но никого уже не было в доме.
Она побежала вниз, вышла на улицу. Клочья луны цепляются за бахрому туч. До рассвета далеко. Взбитая копытами пыль все еще клубится. Первая возлюбленная царя баб-аллонского закрыла глаза.
«Ну здравствуй, Алаган. Видишь, я к тебе вернулась».
Так нежная корчмарка Садэрат предпочла надежный покой неверному счастью...
Копье Урука
2509 круг солнца от Сотворения мира
О, жених, как усладить твою мысль, я знаю,
спи до утра в моем доме.
И потому, что ты меня любишь,
прошу, коснись меня своей рукой,
мой божественный господин, владыка, страж.
Теперь мотыгу сила битвы пусть заменит,
оружие битвы пусть на бок твой вернется,
блеск славы пусть оно создаст.
«Я, Маддан-Салэн, царь Баб-Аллона и всей земля Алларуад, законный сын царя Кана II по прозвищу Хитрец, родной брат царя Уггала V, погубленного в мятежное время. Творец не дал мне детей. Обращаюсь к младшим братьям своим, к племянникам, ко всем мужчинам и женщинам царственного рода Ууту-Хегана, которые впредь будут править великим Царством баб-аллонским.
