двадцать девять тысяч триста двадцать один. Из них тысяча четыреста двадцать один читают роман, пока мы с вами разговариваем. Хороший показатель. Вероятно, на количество повлияли частые упоминания романа в новостях.
— А какая книга наиболее популярна?
— На настоящий момент или вообще?
— Вообще.
Кот на мгновение задумался.
— Если говорить о прозе, то «Убить пересмешника». И не только потому, что мы от нее без ума, но еще и потому, что это единственная книга из написанных позвоночными, как следует переведенная для членистоногих. А если уж вам удалось проделать трещинку в панцире омарового рынка — пардон за каламбур, — то через миллиард лет вам действительно придется сбывать эти книги из-под полы. Для членистоногих ее название выглядит как «Ткилтликикислкикскли», или, в литературном переводе, «Прошлое несуществующее состояние морского ангела». Аттикус Финч превращается в омара по имени Тклики и защищает мечехвоста по имени Кликифлик.
— И как перевод по сравнению с оригиналом?
— Неплох. Хотя от сцены с креветками просто жуть берет. Кстати, благодаря читателям-ракообразным Дафна Фаркитт тоже попала в список лидеров.
— Дафна Фаркитт? — удивленно отозвалась я. — Эта чушь?
— Только для нас. Высокоразвитые членистоногие от чтения романов Фаркитт преисполняются благоговения, граничащего с религиозным фанатизмом. Понимаете, я не фанат Фаркитт, но ее лифчикораздирающая халтура «Сквайр из Хай Поттерньюз» вызвала одну из наиболее продолжительных и кровавых панциреломных войн, когда-либо бушевавших на планете.
Я наконец поняла.
— Значит, вы отвечаете за все эти книги?
— Вот именно, — беспечно отозвался Кот.
— А если я хочу войти в книгу, мне достаточно взять ее и прочесть?
— Это не так-то просто, — ответил Кот. — Вы можете войти только в ту книгу, в которую кто-то уже проложил дорогу. Все книги, как вы, наверное, заметили, имеют либо красные, либо зеленые обложки. Зеленые означают, что путь проложен, красные — что нет. Очень просто — вы же не дальтоник, верно?
— Нет. Значит, если я хочу попасть в книгу… не знаю, давайте возьмем навскидку… Например, в «Ворона» По, то…
Но когда я назвала книгу, Кот поморщился.
— Есть места, куда лучше не соваться, — укоризненно изрек он, хлеща хвостом по бокам. — Одно из таких мест — произведения Эдгара Аллана По. Его книгам свойственна некая неуравновешенность. В них есть что-то пугающее и непонятное. То же самое можно сказать и о большинстве авторов готических романов — о де Саде, Уэбстере, Уитли, Кинге. Если вы попадете туда, то рискуете и не вернуться. Они могут втянуть вас в повествование, и вы застрянете там, даже не успев сообразить, в чем дело. Давайте я вам кое-что покажу.
И внезапно мы оказались в большом гулком зале, сводчатый потолок которого поддерживали дорические колонны, а пол и стены были облицованы красным мрамором. Помещение напоминало холл в старинном отеле — только раз в сорок больше. Здесь вполне мог уместиться дирижабль, и еще осталось бы место для воздушных гонок. От высоких дверей шла красная ковровая дорожка, бронза сверкала как золото.
— Здесь мы высекаем имена убуджумленных,[16] — тихо произнес Кот.
Он показал лапой на большую гранитную стелу высотой в две машины, поставленные вертикально друг на друга. Памятник изображал открытую книгу. С левой стороны был высечен входящий в страницу человек, прямо поверх него по странице шел текст, а справа виднелись ряды фамилий. Каменщик с резцом и молотком осторожно высекал очередную фамилию. При нашем появлении он чуть приподнял шляпу и вернулся к работе.
— Погибшие или пропавшие без вести во время исполнения служебных обязанностей оперативники прозоресурса, — объяснил Кот, усевшись на монументе. — Мы зовем его Буджуммориалом.
Я ткнула пальцем в имя на гранитной странице.
— Эмброуз Бирс[17] был агентом беллетриции?
— Одним из лучших. Добрый, милый Эмброуз! Блестящий писатель, но слишком уж импульсивен. Был. Он в одиночку (!) направился в «Литературную жизнь Каквас Тама» — рассказ По, где вроде бы нет никаких ужасов.
Кот вздохнул, затем продолжил.
— Он пытался найти черный ход в стихотворения По. Как известно, из «Каквас Тама» можно попасть в «Черного кота» сквозь не совсем понятный глагол в третьем абзаце, а из «Черного кота» в «Падение дома Ашеров» путем простой уловки — взять лошадь в Никейских конюшнях. Оттуда Бирс надеялся попасть в поэзию через стихотворение, цитируемое в «Ашерах», — «Обитель привидений», чтобы как с трамплина прыгнуть оттуда в остальные стихи По.
— И что случилось?
— Больше мы о нем не слышали. За ним последовали двое его коллег-книгошественников. Один задохнулся, а другой, бедный Ахав, сошел с ума. Ему все казалось, будто его преследует белый кит. Мы думаем, Эмброуз замурован вместе с бочонком амонтильядо или похоронен заживо либо его постигла какая-то иная печальная участь. Тогда-то и приняли решение закрыть По для посещений.
— Значит, Антуан де Сент-Экзюпери тоже погиб на задании?
— Вовсе нет. Он не вернулся из разведывательного полета.
— Трагично.
— Конечно, — ответил Кот. — Он задолжал мне сорок франков и обещал научить играть Дебюсси на рояле, жонглируя апельсинами.
— Жонглируя апельсинами?
— Ну да. Ладно. Мне пора. Мисс Хэвишем все вам объяснит. Вот через эти двери вы попадете в библиотеку, там на лифте доедете до пятого этажа, первый поворот направо. Книгу найдете где-то через сто ярдов слева. «Большие надежды» в зеленом переплете, так что трудностей возникнуть не должно.
— Спасибо.
— О, не за что, — сказал Кот, махнул лапой и очень медленно стал таять, начиная с кончика хвоста.
Он успел еще попросить меня захватить в следующий раз кошачий корм с запахом тунца, и я осталась наедине с гранитным Буджуммориалом. Под высоким потолком библиотечного зала негромко постукивал молоток.
По мраморной лестнице я вернулась в Библиотеку, поднялась на одном из кованых лифтов и пошла по коридору, пока не набрела на полки с романами Диккенса. Здесь имелось двадцать девять различных изданий «Больших надежд» — от ранних набросков до последних версий, исправленных самим автором. Я взяла самый новый том, открыла его на первой главе и услышала тихий шелест деревьев на ветру. Перевернула несколько листов — звук менялся от сцены к сцене, от страницы к странице. Найдя первое упоминание о мисс Хэвишем, я выбрала подходящее место и прочла текст вслух, изо всех сил желая, чтобы слова ожили. И они ожили.
Глава 17.
Мисс Хэвишем
