Анна улыбнулась:
– Знаешь, я вовсе не собиралась в эту ночь спать одетой.
Сэз придвинул губы к ее уху:
– Наверное, нам пора к гостям. Нехорошо сбегать от людей, которые пришли нас поздравить.
– Сейчас. Еще минуточку. – Анна поцеловала Сэза.
– Ага. Еще минуточку. Или две…
Они были так заняты друг другом, что, кажется, забыли обо всем. Никто из них не обратил внимания на явственно различимый запах керосина. Опомнились они лишь тогда, когда яркое пламя уже охватило тюки хлопка, лежащие возле двери.
Анна сразу начала задыхаться в густом дыму. Биение сердца тяжелыми ударами отдавалось в висках. Сильным рывком Сэзу удалось выдернуть ее из огненного кольца, но следовало еще отыскать лазейку в сплошной стене удушливого дыма… Старый сухой хлопок горел быстрее, чем они могли двигаться. Языки пламени преграждали путь к выходу. Сэз развернулся и сильно толкнул Анну вперед, к задней стене склада.
В мозгу Анны бешено колотилась только одна мысль – погибнуть в такой день вместе с любимым человеком! Сгореть заживо! Господи!
Сэз ногой с размаху ударил по стене, отрезающей путь к свободе. Отвратительный вязкий дым поднимался вверх и, казалось, обнимал их за плечи, кружась в каком-то невероятном танце. Анна закашлялась. Огненные языки плясали совсем близко от ее лица. Дышать было уже почти нечем.
– Это невозможно! Ты не пробьешь стену ногой, Сэз! – отчаянно крикнула Анна.
Нагнувшись, Сэз ринулся вперед и снова изо всех сил пнул деревянные доски.
– Мы сделаем это, – прохрипел он сквозь стиснутые зубы, – должны.
Отчаяние превратило его такое родное лицо в незнакомую Анне маску. Сэз еще раз с разбегу врезался в стену. И еще раз. И еще.
Анна слышала его тяжелое дыхание и громкие глухие удары, хотела взглянуть, но не смогла: дым разъедал глаза, и сердце, казалось, в такт его ударам пытается пробить ребра и вырваться наружу. Иногда мелькала надежда, что еще чуть-чуть, и поток свежего воздуха коснется ее легких, но нет – кругом был только дым, ничего кроме дыма.
Заглушая шум крови в ушах, раздался громкий треск. Едва уловимое движение воздуха разорвало плотную завесу дыма, и, еще не смея поверить в случившееся, Анна сквозь огонь увидела пролом. Невероятно, но в стене остались лишь две доски!
Он сделал невозможное!
Сэз больно сжал ее руку и, рванув Анну вперед, буквально вытолкнул ее туда, где темнела ночь и воздух отдавал благодатной прохладой. Никогда она не вдыхала более чудесного аромата – аромата обычной летней ночи. Никогда она не думала, что ее так обрадуют знакомые очертания деревьев. Еще не придя в себя, задыхаясь и кашляя, Анна упала на грудь Сэза.
Когда чистый воздух привел ее в чувство и Сэз помог ей подняться, оранжевый столб огня, бьющегося в феерическом танце, все еще отражался в темной воде заболоченного рукава протекающей неподалеку реки. Анна в изнеможении прижалась к Сэзу. Только сейчас до нее дошло, насколько реальна была опасность, которой они избежали. От огня шел жар, но Анна стучала зубами, как на морозе.
– Ты в порядке? – заботливо спросил Сэз.
Анна выдавила из себя некое подобие улыбки:
– Хотелось бы думать, что да.
Сэз провел рукой по ее щеке, и на белой коже четко отпечатались четыре черные полосы, затем он бережно поцеловал ее. Анна держалась за Сэза, стараясь не упасть. При взгляде на огонь ее сердце снова начинало бешено колотиться. Сквозь завывание ветра и потрескивание огня послышался пронзительный звериный крик. Это был вопль души, терзаемой в аду, это было отчаяние оживших демонов.
Темная фигура, издававшая леденящие душу крики, выскочила из огня. Анна почувствовала, что ее все сильнее колотит в ознобе. Она крепче прижалась к Сэзу. Смятение охватило ее.
– Моди? – только и смогла произнести Анна. – Моди, это ты? Что ты здесь делаешь?
Моди, возникшая из огня, казалось, парила перед ними в облаках отвратительного серо-голубого дыма. Отблески языков пламени лизали ее лицо, призрачно переливаясь, придавая Моди вид ожившего покойника.
– Ты! – прорычала она Анне. – Отойди от него! – Один глаз Моди был наполовину прикрыт, другой судорожно подергивался. – Он мой! Он принадлежит мне!
Анна посмотрела в глаза своей кузины и ужаснулась. В них не было ничего человеческого, по крайней мере ничего от того человека, с которым Анна в течение всей жизни была по-дружески близка, с которым делилась своими девичьими тайнами. Друзья в последние годы остерегали ее, но Анна отметала их опасения и всегда бросалась защищать кузину, иногда даже жертвуя приятельскими отношениями…
– Она же способна на подлость, Анна. Она использует тебя, неужели ты не видишь этого, девочка?
– Помнишь, как ее отхлестал кнутом собственный отец? И как он упал с лестницы и сломал себе шею на следующий же день после этого?
– Она бы зарезала и собственную мать, если бы бедная женщина не была так ослеплена любовью к дочери…
– А я вам точно говорю, что это Моди была на чердаке вместе с Мартином, когда его нашли с перерезанным горлом! Ну да, в том доме, который снесло паводком прошлой весной.
