Память сердца

позволить: их длительное отсутствие сразу заметили бы. Ведь праздник, бал, гости, иллюминация – все это было в их честь».

Дженни почувствовала странное возбуждение. Ей казалось, что она проваливается в бездонную яму.

« – Это невозможно! Ты не пробьешь стену ногой, Сэз! – отчаянно крикнула Анна.

Нагнувшись, Сэз ринулся вперед и снова изо всех сил пнул деревянные доски.

– Мы сделаем это, – прохрипел он сквозь стиснутые зубы, – должны.

Отчаяние превратило его такое родное лицо в незнакомую Анне маску. Сэз еще раз с разбегу врезался в стену. И еще раз. И еще».

Она с трудом переворачивала неожиданно потяжелевшие страницы. Горло сжималось, и Дженни, жадно глотая воздух, оторвалась от книги и судорожно сцепила пальцы.

Этого не может быть! Это невозможно, чушь какая-то!

Воспоминание о забытом ночном кошмаре двадцатилетней давности потрясло ее.

Бред!

Тщетно пытаясь побороть страх, Дженни с усилием раскрыла книгу. Слезы потекли по щекам, мешая видеть буквы, в горле стоял горький комок, мозг отказывался воспринимать происходящее. Теперь ей нужно было прикладывать значительные усилия, чтобы продолжать.

« – Сэз, нет!.. Не умирай, не надо, Сэз! Ты не можешь умереть! Я люблю тебя, ты слышишь меня, Сэз? Ты не можешь умереть. Я же тебя люблю!»

Дженни снова оторвалась от книги и подождала, пока сердце перестанет так отчаянно колотиться. Да, догадка перешла в уверенность – это ее детский сон. Совершенно незнакомый человек описал ее ночной кошмар с абсолютной точностью. В книге фигурировали те же, что и во сне, имена, которые Дженни за двадцать прошедших с той ночи лет успела забыть.

Дженни не верила в переселение душ, считая подобные рассуждения полной чушью. Но и объяснить происходящее она не умела. Она решила взять себя в руки: зачем забивать голову всякой ерундой? Конечно, существуют люди, уверенные в том, что они уже жили раньше в другом воплощении, но Дженни к ним не относилась. Ведь если принять ее сон за реальность, то выходило, что когда-то она и была той самой Анной. Дженни потерла виски.

Красная метка на груди никогда особо не беспокоила Дженни. Обыкновенное родимое пятно. По крайней мере она всегда так думала. А теперь получается, что это безобидное пятно – следствие общения с чокнутой родственницей. Ей неожиданно показалось, что Сэз пожар, Моди – все это было вчера. Перед ней отчетливо предстала картина: Анна-Дженни (Дженни – Анна?) стоит перед горящим складом и, обезумев от горя, смотрит на труп любимого…

Разговорчивый продавец из книжного магазина однажды пытался убедить ее в том, что опытному гипнотизеру ничего не стоит поднять хладный труп и заставить его продефилировать перед удивленной публикой. Дженни слабо разбиралась в подобных вещах, однако ей совершенно не хотелось бы дважды пережить смерть любимого человека, а заодно и свою собственную. Господи! Покажи мне того, кто бы этого желал!

Дженни снова уставилась в книгу. Даже зная, чем все закончится, она решила дочитать до конца. Руки Дженни были холодны.

«Глаза Моди сузились, что придало ей сходство с разъяренным тигром. Курок лязгнул в темноте, но ничего не произошло. Барабан револьвера был пуст. Словно находясь под гипнозом, Анна безучастно наблюдала, как Моди дрожащими от нетерпения руками перезаряжала револьвер…»

Дженни будто наткнулась на стену. Перезаряжала револьвер? Но это неправильно!

«Веко на правом глазу Моди задрожало и начало медленно опускаться. Она подняла револьвер, по-звериному оскалясь:

– Теперь умри!»

Такого не было во сне! Книга врала!

«Анна отчетливо видела дрожащий палец на спусковом крючке. Что-то жаркое тяжело ударило ее в грудь и опрокинуло на землю. Падая, она еще успела заметить, как кровь мощным потоком хлынула на ее светло-голубое платье».

Голубое? Но… Но платье должно быть желтым!

«Уже упав, Анна нашла в себе силы повернуть голову в сторону Сэза, но силы оставили ее, и наступила темнота.

Дикий смех сумасшедшей снова зазвучал во мраке, рикошетом отскочил от речной глади, блестевшей сквозь черные деревья, и затих, словно споткнувшись об умирающий огонь. Моди отпихнула Анну от Сэза и опустилась на колени.

– Он мой! – закричала она. – Мой! И никто не сможет забрать его у меня! Он мой! Отныне и навсегда!»

Безумные звуки смешались с запахом горького дыма и крови. Кожа покрылась противными мурашками. Дженни вздохнула и резко подняла голову, почти уверенная, что увидит перед собой Моди.

Тени. Почему так много теней прячется в углах ее комнаты?

«Успокойся. Возьми себя в руки», – приказала она себе.

Сердце колотилось, как когда-то давно после того сна, пальцы дрожали и не слушались, не хватало воздуха.