суеверий и предрассудков для женщин.
— Что с вами, доктор Виман? — забеспокоилась Диана, заметив, что я вот-вот разрыдаюсь.
— Все в порядке, — ответила я.
И тут я не выдержала. По какой-то причине — возможно потому, что Диана была со мной с самого начала, была свидетельницей моего взлета и падения и всегда была предана мне, — я открылась именно ей. Не сдержав своих чувств, я разрыдалась в голос.
— Боже мой, доктор Виман… — проговорила она, не веря своим глазам.
— Прости меня, Диана, — всхлипывая, сказала я. — Но ты единственная, с кем я могу поговорить, единственная, кто знает Брока так, как знаю его я…
Не спрашивайте, что я имела в виду. Но в тот момент мне нужно было найти нечто такое, что могло бы объединить нас с Дианой.
— Значит, дело в мистере Броке? — Она смотрела на меня во все глаза.
— Да, — сказала я. — Диана, я влюбилась в него и не знаю, как сказать ему об этом.
— Вы?! — переспросила Диана, потрясенная моим сообщением. — Вы влюблены в мистера Брока?
— Да, — снова сказала я, начав раздражаться. — Я влюблена в Брока — и не знаю, испытывает ли он ко мне хоть какой-то интерес. Но я никогда не узнаю этого, если не признаюсь ему в своих чувствах. И представь себе, что-то мешает мне говорить с ним об этом, будто меня заклинило. Мои мысли словно парализует, и я не могу даже сформулировать предложение, вымолвить слово. Не понимаю, что со мной. Никогда я не была такой! Никогда!
— Доктор Виман, — сказала Диана каким-то странно торжественным тоном.
— Что?
— Вы всегда были такой!
Я подняла голову и посмотрела на нее.
— Что ты хочешь сказать?
Она села в кресло, на котором обычно сидела я, и жестом указала мне на стул для пациентов.
— Успокойтесь, и я вам все объясню.
Кто объяснит? Она?! Но я все-таки села. Это была новая Диана — Диана, почувствовавшая свою силу.
— Итак, — сказала она, устраиваясь поудобнее в моем кресле, — дело обстоит следующим образом. Вы долгое время были моей начальницей и всегда казались мне такой… замкнутой. Вы никогда не проявляли никаких чувств — даже когда ваш муж смешал вас с грязью, даже когда он продал вашу историю «Инквайрер», даже когда рухнула ваша карьера. Вы не проронили ни слезинки. Не сказали ни слова. Только плотно сжатые губы — все та же доктор Виман!
Я нахмурилась. Вряд ли я была все та же.
— Вы были так увлечены своей методикой, — продолжала она, — обучением мужчин женской манере общения, что сами разучились разговаривать как женщина.
— Не может такого быть! — воскликнула я, совершенно обескураженная.
— Может. Подумайте над этим.
Я попыталась подумать, но Диана уже вошла во вкус, и теперь ее невозможно было остановить.
— По-моему, ваша манера речи ничем не отличается от манеры мужчин, которые обращаются к вам за помощью.
— Но это не так!
— Не так? Вы перебиваете. Вы всеми командуете. Вы посылаете меня за рождественскими подарками вашим близким вместо того, чтобы купить их самой.
— Такое было только один раз! Один! И то только потому, что я уезжала на конференцию в Аризону…
— Неважно сколько. Главное, что вы так поступили. И это еще не все. Вы, в отличие от мистера Брока, ни разу не сказали, что мне что-нибудь к лицу.
— Ни разу?
— Ни разу! Кстати, говоря о нем, вы называете его Броком, а не Брэндоном. Только мужчины называют друг друга по фамилии, доктор Виман. Это лишний раз доказывает, что язык, на котором вы разговариваете, — язык мужчин.
Диана все больше вырастала в моих глазах. Но неужели она права? Неужели я была так поглощена своей работой, что забывала сама следовать собственным заповедям? Неужели мое владение Языком женщин оставляло желать лучшего? Неужели мне самой надо было будить в себе женское начало? Тогда почему же мои подруги никогда не жаловались на мою манеру говорить, не обвиняли меня в излишней сдержанности? Они принимали меня такой, какая я есть. Хотя, возможно, они сами были настолько увлечены собой, что могли просто не заметить моей необщительности.
— Но, Диана, разве я была плохой начальницей? — обессиленно проговорила я, хватаясь за последнюю соломинку. — Разве я проявляла непрофессионализм по отношению к тебе?
— Нет, вы вели себя как настоящий профессионал, — сказала она таким тоном, что я сразу насторожилась. — Вы заставляли меня сидеть в офисе, даже когда у вас совсем не было пациентов. Справедливости ради надо заметить, что вы всегда платили мне вовремя, отпускали меня в гимнастический зал, в солярий и куда бы я ни пожелала. Но в смысле личных отношений вы обращались со мной, как с вещью. «Сделай это, Диана! Сделай то, Диана!» Будто бы вам чуждо все человеческое!
— Почему ты так решила? — пыталась защищаться я.
— Вы никогда не спрашивали меня о моей семье, не интересовались, республиканка я или…
— Но мне не хотелось лезть не в свое дело!
— Вы заметили, как только что перебили меня, доктор Виман? Вы сами себя слышали?
— Извини.
Она была права.
— Вы никогда не задумывались, кто я такая, — продолжала Диана. — И никогда не делились со мной своими чувствами.
Господи, какую холодную, бессердечную тварь она обрисовала! Но разве я такая? Возможно, холодная. Но не бессердечная. Нет, я не бессердечная!
— Вы смотрели фильм «Все о Еве»? — спросила Диана, обожавшая фильмы «из былых времен».
— Да, — сказала я. — Бет Дэвис там великолепно играет. Но какое отношение имеет ко мне этот фильм?
— Самое прямое. Помните, что говорит Бетти Холму в машине?
— Не помню.
— Она затягивается сигаретой и говорит что-то вроде того: «Женская карьера — забавная штука. Карабкаясь вверх по лестнице, вы оставляете по пути множество вещей, которые кажутся вам ненужными. Вы забываете, что они вам могут пригодиться. Но вы вернетесь за ними, когда вы вспомните о том, что вы — женщина. Нравится вам это или нет, у каждой из нас, кроме деловой карьеры, есть еще и карьера женщины. И рано или поздно, вам придется ей заняться». — Тут она сделала паузу и очень удачно изобразила Бетти Дэвис. — Вам это о чем-нибудь говорит, доктор Виман?
— Да, Диана, — согласилась я. — Говорит. Наверное, я действительно забыла, что такое быть женщиной. Как это могло случиться?
— Возвращаясь к вашим затруднениям. — Диана пожала плечами и снова откинулась на спинку кресла — моего кресла. — С мистером Броком. Если вы не в состоянии поделиться своими чувствами даже с таким ничтожеством, как я, то как вы будете рассказывать о них ему?
— Ты не ничтожество, — сказала я. — Не прибедняйся.
— Я не буду прибедняться, если вы дадите мне возможность проявить себя.
— Каким образом?
— Если вы позволите мне обучить вас по методике доктора Виман.
Теперь был мой черед удивляться:
— Ты?!
— А почему бы и нет? За то время, что я здесь работаю, я успела понять, в чем суть вашей методики. Я расшифровала сотни кассет и напечатала тысячи сценариев. К тому же я читала вашу книгу.
