похолодало.
– По-моему, – заметила она, – склонность к флирту – их семейная черта.
– У него прекрасное сложение, – пробормотала Гермия, задумчиво переведя взгляд на Хита. – Полагаю, вы вряд ли станете уговаривать его попозировать нашему клубу живописцев в следующем месяце? Мы ведь все еще не нашли нашего Аида.
На протяжении всей короткой поездки домой Джулия остро ощущала присутствие Хита. То, что он коснулся ее на улице… повергло ее чувства в сладостное смущение. Она почти побаивалась встретиться с ним взглядом…
К моменту, когда четверо пассажиров кареты подъехали к дому, дождь только усилился, так что пришлось бежать к входной двери. Гермия настояла, чтобы мужчины не торопились уезжать, а переждали ливень. Что в случае Хита было излишним.
Он объявил, что не собирается возвращаться к себе, и никакие слова Джулии его решение не поколебали. Он был также спокоен и непроницаем, как всегда.
Однако этим вечером в нем словно трепетало какое-то напряжение, и это ее заинтриговало. Эту мрачную чувственность она не могла не заметить. Изменилась даже манера, с которой он на нее смотрел. Перед ней был иной Хит, более угрюмый, чем ранее, мужчина, тревожная резкость которого манила, а не отпугивала. Ее притягивала эта загадочность. Влекло жаркое желание, которое он позволил ей прочесть в его глазах.
Они уселись в гостиной вчетвером, чтобы поговорить, и Джулия налила бренди Одему и Гермии. Хит уселся в кресло у окна и пристально рассматривал улицу. Слуги разожгли в камине жаркий огонь, но в комнате было по-прежнему холодно и сыро.
Наконец Хит обернулся и, опершись подбородком на руку, стал смотреть на Джулию откровенно чувственным взглядом из-под тяжелых полуопущенных век. Значение этого взгляда, пламя, сверкающее в синих глазах, нельзя было истолковать иначе. Мощный напор его взора пронзал все ее тело, возбуждал так, что она больше ни о чем не могла думать. Она ощущала, как этот взгляд снимает с нее одежду слой за слоем, отбрасывает ее обещание другому мужчине, их прошлые отношения.
У Джулии вдруг ослабели колени. Она налила себе щедрую порцию бренди и уселась на диван, медленно ее прихлебывая. Одем и Гермия живо обсуждали модную актрису, мисс О'Нейл, но Джулия была не в силах следить за их беседой. Она могла лишь притворяться невозмутимой.
Полный темного пламени взгляд Хита не отрывался от нее, поддерживая ощущение близости. Если б она не знала, что этого не может быть, она бы решила, что в последний час ее защитник готовится ее обольстить. И ему это прекрасно удается. Всего несколько взглядов, прикосновение… и он превратил ее в… Она не хотела признаться себе в том, что чувствует. Если бы она это признала, разверзся бы сущий ад. Она не смогла бы изображать, что это ничего для нее не значит. Поэтому молчала, опустив глаза на руки.
Она допила бренди, совершенно не почувствовав опьянения. Вопросительный взгляд Хита перешел с ее лица на пустой бокал, потом вернулся к лицу.
– Я отправляюсь в постель, – объявила она и притворно громко зевнула. – Сладких снов всем вам. – Она помедлила около стула, поднимая вечерние перчатки. Усталости она не ощущала, так что собиралась раздеться и почитать в постели… – Мой браслет… – тихо ахнула она. – Он пропал. Я только сейчас поняла, что его нет.
Хит встал с кресла и приблизился к ней.
– Я не заметил его на вас в экипаже. Возможно, вы потеряли его где-нибудь в театре.
– Очень может быть, – нахмурилась Джулия. – Там была такая толпа. Вы не помните, Гермия, был он на мне в театре?
Гермия покачала головой:
– Не обратила внимания. Помнится, он был на вас, когда мы покидали дом.
– Я проверю утром, – промолвил Хит, следуя за Джулией к двери. – Позвольте проводить вас наверх.
Джулия улыбнулась ему в ответ, каждый нерв в ней дрожал от его близости.
– Вы думаете, что между этой комнатой и моей спальней меня поджидает смертельная опасность?
Он, прищурясь, всматривался в ее профиль.
– Никогда нельзя знать наверняка. Может случиться что-то более приятное. Возможно, мы даже найдем ваш браслет.
Она почувствовала, как забилось ее сердце, когда Хит шагнул к ней. Джулия замерла. Если она повернется, то просто упадет на него. У нее не было места даже сделать глубокий вдох.
– Хит Боскасл, вы негодник, – произнесла она, на мгновение закрывая глаза. – Подумать только, а все считают вас честным человеком!
Его подбородок откровенной лаской задел узел волос у нее на затылке. И в голосе Джулии прозвучало нескрываемое удовольствие.
– Гермия видела, как вы обнимали меня у экипажа? – вполголоса осведомилась она.
– Сомневаюсь, – пробормотал он без тени раскаяния. – Но на всякий случай сейчас давайте перейдем в холл…
Она не выдержала, оторвалась от него. Ее чувства были настолько поглощены Хитом, что она не обращала внимания на двух других присутствовавших в комнате. И тут Одем встал с дивана и, оставив Гермию на полуслове, направился к ним.
– Я провожу Джулию, Боскасл, – произнес он.
Хит удивленно обернулся, но не возразил. Джулия готова была рассмеяться. Как легко он потерпел поражение в своих возможных проказах! Она подняла на него глаза, и его ответный взгляд сказал ей, что намерения не отменены, а лишь отложены. Но что это были за намерения?
Минутой позже они с Одемом стояли в коридоре одни. Джулия не могла сообразить, что вызвало внезапную галантность графа. Для их отношений это было нехарактерно. По правде говоря, граф выглядел смущенно, подавленно и почти грустно. Жесткие черты его лица как-то смягчились. Он вдруг взял ее за руку. Что на него нашло? Джулия заметила, что он очень серьезен, значит, что-то очень неладно.
С нехорошим тревожным чувством она опустила глаза на его узловатые пальцы, сжавшие ее ладонь.
– Если Гермия снова прикажет вам уйти из ее жизни, я не буду становиться ни на чью сторону, – промолвила она. – Вы оба хуже, чем дети. Если, разумеется, вы не опустились до подкупа. Я…
Одем откашлялся.
– Джулия, я знаю, какими злопамятными бывают женщины. Вы никогда не прощаете оскорблений.
– О чем это вы, Одем? – тихо спросила она. – Вы же знаете, что Гермия не слушает моих советов. Отдайте ей письма, что она вам писала, и давайте покончим с угрозами.
– Бедная Джулия. – Он сильно сжал ее пальцы. – Речь идет не о Гермии. Это касается слухов о Расселе, которые я узнал сегодня в клубе.
Ее улыбка застыла, стала искусственной. Она слышала стук дождя по булыжникам мостовой, прерывистое биение своего сердца.
– Слухи? Какие слухи? Он ранен?
– Дело не в этом. – Выражение его лица стало почти жалостливым. – Измена – вещь довольно обычная и распространенная. И конечно, не мне бросать камни. И все же когда в этом замешаны дети, дело принимает другой оборот. У него будет ребенок от другой женщины. По крайней мере так говорят. Простите меня за прямоту.
Ей следовало бы оказаться более потрясенной, более шокированной и растерянной, более… А вместо этого она ощущала счастливое равнодушие, которое растеклось по всему ее телу, нервам и жилам, пока она вслушивалась в странно успокоительную ярость ливня и еще более умиротворяющие голоса Хита и Гермии, доносившиеся из-за двери гостиной. Джулия слышала басистый смех Хита, мягкий и приятный. У него был удивительно бархатистый, теплый голос. Как могла она его позабыть? Как мог Рассел быть таким добрым и одновременно изменять ей? Как мог он предложить ей руку и сердце, когда другая женщина ждала от него ребенка?
– Гермия знает об этом? А Хит?
– Боже упаси, нет! Я не проронил ни словечка. Возможно, сплетники все перепутали, – бормотал Одем. – Если хотите, я разузнаю подробнее.
– Не думаю, что это необходимо. – Она ласково высвободила руку из его пальцев. – Я высоко ценю вашу честность.
– Мы еще не знаем, правда ли это.
Джулия нервно глотнула. Одем точно верил в это, иначе никогда не рассказал бы ей.
– Вы правы. Не нужно торопиться с осуждением.
Граф с облегчением вздохнул.
– Я рад, что облегчил душу. По крайней мере если это окажется правдой, вы будете к ней готовы. С вами все в порядке, Джулия?
Ее взгляд скользнул к закрытой двери, а мысли – к смуглому обаятельному мужчине, который находился за ней. К ее защитнику. Ей вдруг так захотелось быть рядом с ним.
– Со мной все прекрасно, Одем. Благодарю вас. Чтобы сделать то, что сделали вы, нужно мужество.
Она положила расческу на туалетный столик и крутанулась на стуле. Стук в дверь был тихим, но настойчивым, так что его нельзя было проигнорировать. Это не небрежный и уверенный стук Гермии. Наверняка стучался Хит. Готова ли она встретиться с ним лицом к лицу? Сию минуту она чувствовала себя очень уязвимой.
Семечко, заброшенное ей в мысли Одемом, начало укореняться. Давать гадкие подземные корни, душившие доверие и овладевавшие сердцем. То, что Рассел оказался ей неверен, было достаточно болезненно. И ребенок… Должен родиться ребенок!
Стук в дверь повторился. Она выждала минуту, размышляя, стоит ли открывать.
– Кто там?
– Это я, Хит. С вами все в порядке?
Она встала и открыла дверь. Необходимость защититься от его изысканной элегантности и саркастической улыбки отодвинула остальные тревога. Он снял вечерний костюм и теперь в белой батистовой рубашке, черном шелковом жилете и облегающих панталонах грубой шерсти выглядел необыкновенно мужественным.
– А что со мной должно случиться? – поинтересовалась она, жестом приглашая его войти.
– Мне нужно осмотреть эту комнату перед тем, как вы ляжете спать. В конце концов, нас весь вечер не было дома.
– Я
