– В этом я не сомневаюсь, – согласился Фэншо. – Я давно знаю, что жизнь полна сюрпризов.
На мгновение серые глаза встретились с другими серыми глазами.
– Как, например, появление пропавшего виконта, – беззаботно сказала Прюденс.
– Совершенно верно. И как неожиданное появление в Шотландии претендента.
Так вот к чему он клонил... Прюденс задышала свободнее.
Ленивый голос продолжал:
– И – в сущности, как подумаешь, – внезапное появление Мерриотов...
– Для вас – неожиданное, не сомневаюсь. А вот сестра едва дождалась этого момента.
Опасный разговор как будто был окончен. Сэр Энтони пребывал в глубоком молчании.
– А вы, сэр, так и не поехали к себе в Уич-Энд? – спросила наконец Прюденс.
– Нет, мой малыш. Я передумал, коль скоро мне было отказано в вашем обществе.
Она покраснела и чистосердечно посмотрела на него.
– Мне странно, отчего вы так хотите, чтобы и я поехал с вами.
Рукояткой хлыста он провел по шее своего жеребца и слегка улыбнулся.
– Странно? – переспросил он, повернувшись к ней. – Почему же?
В самом деле, когда джентльмен не скрывал своего взора, у него были глаза человека, который понимает все.
– Ну сэр, – Прюденс кротко смотрела на него, – мне кажется, что вы считаете меня скрывающимся мятежником, сторонником претендента.
– Если бы вы им и были, – заметил сэр Энтони, – разве я непременно должен был отказаться от вашей дружбы?
– Я думаю, что вы добропорядочный виг, сэр.
– Надеюсь на это, малыш.
– Я не участвовал в последнем восстании, сэр.
– Я и не обвиняю вас в этом, мой дорогой мальчик.
Лошади перешли на шаг.
– Но если бы участвовал, сэр Энтони... Что тогда?
– Вы можете быть уверены в моей дружбе. Как тепло стало у нее на сердце! И как жаль, что он не знает всего...
– Вы очень добры, сэр Энтони, – по отношению к безвестному юноше.
– Мне кажется, я вам как-то сказал, что чувствую к вам странную склонность. Одно из тех чувств, которые не всегда можно объяснить. Если вам будет нужна помощь, я хочу, чтобы вы обратились ко мне.
– Я должен поблагодарить вас, сэр. – Она не могла найти других слов.
– Возможно, у вас был случай заметить, мой дорогой юноша, что друзья зовут меня Тони, – сказал он.
Она наклонилась к стремени и произнесла нечто неразборчивое. Когда она выпрямилась, лицо ее было залито румянцем, но, может быть, причина была в том, что она слишком сильно наклонилась.
Глава 13
ВСТРЕЧА В УАЙТС-КЛУБЕ
Новый лорд Бэрхем отнюдь не был склонен искать уединения, которое, как можно было бы предположить, приличествует джентльмену, ожидающему исполнения больших надежд. Наоборот, он появлялся везде, где только представлялась к тому возможность. Никто из вращавшихся в изысканном обществе не мог долго оставаться в неведении в отношении существования сего блестящего джентльмена. Он везде оказывался в центре внимания. Возможно, ему не хватало роста, так как, в конце концов, он был отнюдь не великан, но это возмещалось магнетизмом его личности. Стоило ему только войти, и все глаза невольно обращались в его сторону. И дело тут не в нарядах, хотя они были великолепны, и не в осанке – всегда горделивой и внушительной. Многие говорили, что их притягивал сам его взор – стоило лишь ему взглянуть на кого-либо, и человек сразу чувствовал это.
О нем судачили все; его детям приходилось выслушивать всевозможные слухи и толки, из которых многие были забавны, хотя, впрочем, и тревожных было не меньше.
У лорда Бэрхема были свои сторонники, в особенности среди дам. Ну скажите, ради всего святого, кому мог нравиться этот неотесанный Ренсли? Дамы ничего не понимали в наследственных притязаниях и тому подобных тяжбах, но они были уверены, что у этого джентльмена – манеры истинного аристократа, и только он, а не этот противный Ренсли, годится в виконты.
Мнения мужчин разделились. Одни говорили, что в нем сразу видна кровь Тримейнов, другие не находили никакого сходства. Тон задавал старый мистер Фонтеной, который помнил пропавшего Тримейна еще мальчиком. Он сказал, что тот Тримейн, которого он знал, был открытым, пылким юношей и никоим образом не мог превратиться в того неисправимого комедианта, каким выказал себя приехавший джентльмен.
Мистеру Фонтеною возражал милорд Клеведейл, сей сангвинический пэр, который также утверждал, что помнит молодого Тримейна. Этот говорил, что юноша-забияка вполне мог с годами развиться в теперешнего джентльмена. Он напомнил лорду Бэрхему о старом знакомстве, которое было с восторгом
