сравнения людей с узниками в пещере, стремящимися по теням на стене представить себе внешний мир. Между тем его опыт, наверное, пришелся бы по душе Платону. Какая Земля «настоящая»? Видимый глазом безупречный серп, косматый инфракрасный гриб — или ни то ни другое?
Кабинет был тесноват даже для Порт-Рориса, который служил всего-навсего транзитной станцией между Эртсайдом и Фарсайдом, а также базой для туристов, посещавших Море Жажды. (Правда, этот маршрут сейчас как будто утратил свою притягательную силу…) Лет тридцать назад Порт-Рорис был у всех на устах: в ту пору здесь орудовал один из немногих «лунных» преступников, Джерри Бадкер, который неплохо нажился, торгуя поддельными осколками «Лунника-2». Конечно, его слава не могла сравниться со славой Робина Гуда или Билли Кида, но на Луне и Бадкер был величиной.
Морис Спенсер был даже рад, что Порт-Рорис такой тихий городишко. И ведь это ненадолго — особенно, если его коллеги в Клавии проведают, что начальник отдела «Интерплэнет Ньюс» почему-то застрял в Рорисе и не торопится на юг, где заманчиво сверкают огни большого (население 52 647 человек) города. Зашифрованная радиотелеграмма на Землю, должно быть, уже успокоила начальство; оно привыкло полагаться на его интуицию и сообразит, в чем дело. Рано или поздно сообразят это и конкуренты, но к тому времени Морис Спенсер надеялся намного опередить их.
Сейчас он обрабатывал все еще недовольного капитана «Ауриги».
Капитан Ансон только что закончил долгий — на целый час — и очень неприятный телефонный разговор с заказчиком в Клавии. Компания «Макайвер, Макдональд, Маккарти и Маккелох» явно считала Ансона повинным в том, что «Аурига» села в Порт-Рорисе. В конце концов он повесил трубку, сказав, чтобы они выяснили этот вопрос в управлении. А в Эдинбурге сейчас воскресенье, раннее утро; поневоле им придется пока оставить его в покое.
После второй стопки Ансон слегка оттаял. С человеком, который способен раздобыть виски «Джонни Уокер» в Порт-Рорисе, стоит ладить, и капитан спросил Спенсера, как ему это удалось.
— Печать — великая сила, — усмехнулся тот. — Репортер не выдает своих источников, иначе он недолго продержится.
Морис Спенсер достал из портфеля кипу карт и фотографий.
— Вот это было куда сложнее раздобыть в такой короткий срок, — продолжал он. — И я вас очень прошу, капитан, пусть это все останется между нами. Дело совершенно секретное, во всяком случае, пока.
— Разумеется. Речь идет о «Селене»?
— Ага, вы тоже догадались? Да, «Селена»… Может быть, ничего и не получится, но я хочу быть во всеоружии.
Он положил на стол большую фотографию — вид Моря Жажды, снятый с малой высоты разведывательным спутником и размноженный Топографическим управлением Луны. Хотя снимок был сделан вечером, когда тени падали в противоположную сторону, он почти в точности повторял изображение, которое Спенсер видел на экране перед посадкой. Журналист изучил эту фотографию настолько внимательно, что знал ее наизусть.
— Горы Недоступности, — сказал он, — вздымаются почти отвесно из Моря Жажды на высоту около двух тысяч метров. Вот этот темный овал — Кратерное Озеро…
— …где пропала «Селена»?
— Возможно. Теперь в этом уже сомневаются. У нашего общительного молодого друга с «Лагранжа» есть доказательства, похоже, что корабль затонул в Море Жажды — примерно вот тут. Но тогда люди могли остаться живы. А это означает, капитан, что в ста километрах отсюда полным ходом развернутся спасательные работы. Порт-Рорис окажется в центре внимания всей солнечной системы!
Капитан присвистнул.
— Похоже, вам повезло! Но при чем тут я?
Палец Спенсера снова лег на карту.
— Вот при чем, капитан. Я хочу зафрахтовать ваш корабль. И хочу, чтобы вы доставили меня, оператора и двести килограммов телевизионного оборудования на западный склон Гор Недоступности.
— У меня больше нет вопросов, ваша честь, — сказал адвокат Шастер, садясь.
— Хорошо, — ответил коммодор Ханстен. — Я должен просить свидетеля не удаляться за пределы юрисдикции сего суда.
Под общий хохот Девид Баррет вернулся на место. Он хорошо сыграл свою роль. В большинстве ответов англичанина серьезная мысль сочеталась с искрой юмора, и слушали его с интересом. Если остальные свидетели будут отвечать так же охотно, за развлечением дело не станет — пока им вообще до развлечений… Даже если взять предельную, вряд ли возможную цифру: четыре исповеди в день, со всеми подробностями, какие способна сохранить человеческая память, — то кто-то еще будет рассказывать, когда испустит дух кислородная цистерна.
Ханстен посмотрел на часы. Целый час до скудного обеда. Можно вернуться к «Шейну» или (хоть мисс Морли и против) обратиться к этому дурацкому историческому роману. Нет, лучше продолжать спектакль, пока все еще настроены так, как надо.
— Если никто не возражает, — сказал коммодор, — я вызову следующего свидетеля.
— Я — за! — поспешно отозвался Баррет, чувствуя себя в безопасности.
Даже картежники не были против, и секретарь суда вытащил из кофейника клочок бумаги. Его лицо отразило замешательство, и он почему-то замялся.
— В чем дело? — спросил председатель суда, — Вам попалась ваша фамилия?
— Гм… нет, — ответил секретарь, с озорной улыбкой глядя на адвоката. Потом прокашлялся и провозгласил: — Миссис Шастер!
— Ваша честь, я возражаю! — Миссис Шастер с трудом оторвала от сиденья свои килограммы, хоть их и поубавилось с тех пор, как «Селена» покинула Порт-Рорис. Жестом она указала на своего супруга, который смущенно уткнулся в записи. — Разве это по чести, чтобы он меня выспрашивал?
— Я готов уступить свое место, — сказал Ирвинг Шастер, не дожидаясь, когда председатель суда произнесет формулу «протест принят».
— Я согласен вести допрос, — отозвался коммодор, хотя лицо говорило обратное. — Или, может быть, кто-нибудь еще хочет взять это на себя?
Все молчали. Вдруг, к удивлению и радости Ханстена, поднялся с места один из любителей покера.
— Я, правда, не юрист, ваша честь, но у меня есть кое-какой правовой опыт. Я готов помочь вам.
— Отлично, мистер Хардинг. Приступайте к допросу.
Хардинг занял место Шастера и обвел взглядом внимательную аудиторию. Это был ладно и крепко скроенный мужчина, не очень-то похожий на банковского служащего. Недаром, когда все представлялись, Ханстен подумал, что Хардинг не тот, за кого выдает себя.
— Ваше имя Майра Шастер?
— Да.
— Что же привело вас на Луну, миссис Шастер?
Свидетельница улыбнулась.
— Это я сразу могу ответить. Мне сказали, что на Луне я буду весить двадцать килограммов, вот и полетела.
— Нельзя ли уточнить: почему вам хотелось весить двадцать килограммов?
Миссис Шастер посмотрела на Хардинга так, словно он сказал величайшую глупость.
— Когда-то я была танцовщицей, — ответила она, и голос ее вдруг стал грустным, лицо — задумчивым. — Конечно, пришлось это дело бросить, когда я вышла за Ирвинга.
— Почему «конечно», миссис Шастер?
Свидетельница взглянула на своего супруга; он поежился, даже привстал, точно хотел протестовать, но раздумал.
— Да он сказал, мол, не благородное это занятие. Верно, конечно, ведь я где танцевала…
