– Ну, кто там? – недовольно крикнул Храмов.
Зашуршала клеенка, вошла Ольга:
– Извините, товарищ подполковник, вас ищут. Машина за вами пришла, говорят, что-то срочное в управлении.
– Товарищ подполковник! – просунулся в дверь Тарасов. – Совещание же, вы что же… – И вдруг он по-бабьи, всполошенно ахнул, увидев лежащего Полякова в больничной одежде: – Товарищ майор! Егор Егорович! Батюшки мои!
– Да ладно тебе, Тарасов, – сердито сказал Поляков. – Что ты закудахтал? Не хорони неубитого, как- нибудь отомрем.
– Ну, пошли, – Храмов почти вытолкал водителя из кабинета. – В самом деле, я совершенно про совещание забыл. Ладно, завтра закончим, а ты пока думай, майор, думай!
И он вышел вслед за Тарасовым, хлопнув дверью. Раздался щелчок.
– Ой, – сказала Ольга, – замок захлопнулся.
– Ну и что? Отсюда не выбраться без посторонней помощи? – насторожился Поляков.
– Отчего же, выбраться, – усмехнулась Ольга. – Это же английский замок. Отсюда его легко открыть, но из коридора – никак без ключа.
– А где ключ? – спросил Поляков.
– Не знаю. – Ольга огляделась. – А, вот он, на столе лежит.
– Вот и пусть лежит, – сказал Поляков.
Ничего особенного он не сказал, но Ольга почему-то покраснела:
– Вы, наверное, устали, товарищ майор? Я сейчас схожу за каталкой.
– Нет! – выпалил Поляков. – Посиди со мной. Пожалуйста.
Ольга моргнула растерянно и двинулась было к стулу.
– Нет. На диване со мной посиди.
У нее стали испуганными глаза.
– Я не… я не…
И, пробормотав эту невнятицу, Ольга села на краешек дивана. Поляков тотчас схватил ее за руку.
– Какой диван холодный, – прошептала Ольга, вздрогнув. – Как вы только на нем лежите? Вы, наверное, замерзли…
– Да, – сказал Поляков.
– Вы простудитесь!
– Да.
– Я схожу за каталкой!
Он промолчал.
Ольга больше ничего не говорила и упорно смотрела ему в забинтованное плечо. Полякову была видна ее шея, нежный очерк подбородка и крошечная родинка там, где подбородок переходил в щеку. Она тихонько приоткрыла губы и вздохнула.
– Знаешь что, – тихо сказал Поляков, – на самом деле твоему Монахину было за что в меня стрелять.
У нее дрогнули ресницы.
– Он не мой.
– Я знаю.
Он положил ее руку себе на грудь. Пальцы были холодные.
– Ты тоже замерзла. Здесь и правда такая стужа. Ну ладно, иди сядь на стул.
Она не шелохнулась. И руку не убрала.
Ресницы поднялись. В глаза Полякова взглянули ее светло-карие глаза.
Он чуть-чуть потянул ее руку к себе. Ольга послушно наклонилась. Ниже. Ниже. Губы приоткрылись.
Она смотрела в глаза Полякова, склоняясь к его лицу, и закрыла глаза только тогда, когда прикоснулась к его губам.
– Тебе больно? – шепнула она.
У него сердце зашлось от движения ее губ по его губам. Отпустил ее руку, обхватил за шею, прижал к себе. Захлебнулся поцелуем.
Бесконечно долго длилось полузабытье… Потом Ольга, не отрываясь от его губ, прилегла на диван рядом и обняла Полякова:
– Я тебя люблю.
Невозможно было понять, кто первый произнес эти слова. Может быть, они произнесли их разом.
