заведет мотор, намереваясь, что называется, «переступить через труп», тогда…
На такой возможный поворот ситуации в ближних к дороге кустах притаился Дмитрий. В руках у него был отличный немецкий автоматический «шмайссер» «МР-28» с полной обоймой, недавно переправленный из Берлина и, как подозревал Дмитрий, выкраденный у какого-нибудь убитого из-за угла полицейского: ведь такие «шмайссеры» еще с двадцать восьмого года находились на вооружении у немецкой полиции. Впрочем, Дмитрий читал в газете, что франкисты, которых поддерживает Гитлер в Испании, тоже вооружены «шмайссерами». А впрочем, какая разница, откуда взялось оружие, главное, что оно в самом деле отличная штука, надежная и удобная. Его пули легко прошьют автомобиль Вернера и не оставят ни единого шанса остаться в живых водителю. Конечно, очередь «шмайссера» вряд ли примешь за случайный выхлоп, звук лопнувшей покрышки или грохот внезапного камнепада, как, скажем, револьверный выстрел. Она может быть кем-то услышана даже в почти безлюдных здешних местах, и те, кто будет расследовать исчезновение Вернера, могут потом заподозрить связь между двумя этими событиями. Но расследование начнется не скоро, и все концы к тому времени будут обрублены. Главное, на чем категорически настаивал Сергей Цветков, чтобы ни один из официальных или хотя бы мало-мальски «засвеченных» сотрудников «Общества» не участвовал в случившемся. Все должны находиться на своих местах, у всех должно иметься четкое, подтвержденное алиби на тот день, когда Вернер, бывший агент советской разведки, ныне предложивший свои услуги американцам, исчезнет по пути на некую виллу в окрестностях Дижона, где должна состояться его встреча с резидентом из Штатов. Именно поэтому ни Грабов, ни Инна, ни Рената, ни второй охранник Цветкова (фамилии его Дмитрий так и не узнал… видимо, уж и не узнает, да и к чему она ему, эта фамилия?) не участвовали в операции «Расплата». Все они, а также, само собой, Цветков и Гаврилов находились сейчас в Париже, мелькали в самых людных, оживленных местах, всячески привлекали к себе внимание и демонстративно не замечали привычно липнущих к ним фликов. Строго говоря, алиби Роже, якобы уехавшего в какой-то там ботанический питомник, тоже было худо-бедно обеспечено на всякий случай (а вдруг его тесные связи с русскими уже перестали быть тайной для Сюрте Женераль?). Ну а Шадькович и Дмитрий, судя по всему, были слишком мелкими и незаметными сошками, чтобы ими могла заинтересоваться полиция, а тем паче – разведка, обеспокоенная пропажей некоего господина Санторемо (под этой фамилией Вернер жил во Франции). А вернее всего, думал Дмитрий, они с Шадьковичем оба обречены. Сам-то он – наверняка. Уничтожить его должен, скорее всего, Шадькович.
Интересно, почему в таком случае так странно распределены роли в предстоящем спектакле? По идее, именно Дмитрий должен сейчас лежать поперек шоссе, а Шадькович прятаться в кустах со «шмайссером», чтобы одной очередью положить и Вернера, и ненадежного Хромого, а потом, спрятав трупы в лесу, отогнать куда-нибудь подальше оба автомобиля, вернеровский и взятый напрокат «Ситроен», столкнуть в подходящую расщелину, где их, может быть, никогда и не найдут.
Ну да, в том-то все и дело! Шадькович не умеет водить машину, к тому же он ведь не только альбинос, но и дальтоник, и разрешение на управление автомобилем ему вовек не получить. Роже тоже не смог бы сесть за руль: несколько дней назад он повредил руку и теперь годится только на роль наблюдателя и сигнальщика. Ох, как материл его Цветков, и по-русски, и по-французски… Скорей всего, Роже вообще не успеет к месту действия со своей горы. Он явится только, чтобы принять рапорт от Шадьковича.
Значит, время у Дмитрия еще есть…
Ага, вот и тот, кого они ждали!
Простенький темно-синий «Рено» вылетел из-за поворота (ах, как неосторожно Вернер ездит по извилистой горной дороге!) и замер, взвизгнув тормозами.
Дмитрий чуть приподнялся, стволом автомата раздвинул ветки. Теперь ему стал отчетливо виден силуэт водителя, который напряженно всматривался в лежащего поперек дороги человека.
Выйдет? Или нет?
Дмитрий вдруг осознал, что сейчас решается не только этот вопрос, но также и другой, неизмеримо более важный: кто станет убийцей Вернера, он или Шадькович? Кто, выражаясь высокопарным штилем древних, повесит себе на шею его тень, которая будет влачиться за ним, пока не доведет до врат Аида? Или, по-нашему, по-русски, кто обагрит свои руки в его крови?
По сути, Дмитрий не слишком-то отличается от Шадьковича, а Шадькович – от него. У обоих руки давно в крови, причем по локоть. Дмитрий вдобавок еще успел повоевать на германской, Шадькович же в то время обретался в каком-то мирном и тихом лазарете. То есть он, Дмитрий Аксаков, – куда более опытный и закоренелый убийца, чем врач, взявший в руки оружие для самозащиты и превратившийся в убийцу лишь потому, что это было законом войны. Такова жизнь, c’est la vie, черти бы ее драли… Но вот что странно: Дмитрий сейчас готов был тем самым чертям душу отдать в залог, лишь бы они избавили его впредь от греха убийства. Он не хотел, он не мог убить ни Вернера, ни кого-то другого!
Что он знал о человеке, которого ему приказано уничтожить?
Французская фамилия – Жюль Санторемо, советская конспиративная кличка – Вернер. Настоящего его имени Дмитрий не ведал. Очень возможно, что не знали и Сергей Цветков, и даже Гаврилов, которые тоже, по сути дела, были пешками в чьей-то игре. По словам Сергея, Вернер выполнял в Европе особые задания советского правительства, однако был завербован американцами. Когда его разоблачили, чудом успел скрыться и какое-то время метался по Франции, нащупывая потерянные связи с американцами. Благодаря контактам с резидентом и был снова выслежен. Вот и все. Не густо! Правда, на эпитеты Сергей не скупился: «гнусный предатель», «хитрая сволочь», «сущий оборотень» и так далее.
Ну что же, даже между этих скупых строк нетрудно многое прочесть человеку, который хоть что-то знает о советских жизненных и политических реалиях. Если Вернер работал на советскую разведку в Европе, значит, он человек очень умный, скорее всего, хорошо образованный (должен знать несколько языков), а главное, имеющий за плечами заслуги перед своей партией. Наверняка принадлежал к когорте самых пылких революционеров, как Гаврилов и Инна. Дмитрий уже успел понять, что даже самые отъявленные советские патриоты, ратующие за возвращение русских эмигрантов в Россию, не слишком-то стремились туда сами. То ли не хотели лишаться тех преимуществ, которые дает человеку зажиточному (а они довольно свободно распоряжались здесь весьма большими деньгами, что Дмитрий успел заметить) жизнь в богатой, изобильной удовольствиями Франции, то ли крепко опасались сделаться очередными жертвами того режима, которому служили. Очень может быть, что и Вернер вдруг понял: он обречен! Наверняка получил приказ немедленно вернуться, но решил этого не делать. Какое-то время скрывался, тратя оставшиеся подотчетные деньги и то, что успел прибрать к рукам, потом понял, что в одиночку от целой своры цепных псов, рыщущих по его следу, долго не пробегаешь, – и решил искать себе надежного покровителя, который мог бы и защитить, и обеспечить безбедное существование. Уж, наверное, он обещал в обмен поделиться теми многочисленными секретами, которыми успел овладеть за время службы Советам, и сдать изрядное количество прежних своих товарищей.
Итак, бывший красный… Очень возможно, что Вернер с Дмитрием стояли друг против друга, стреляли друг в друга в одной из тех многочисленных кровавых стычек, которыми изобиловала биография любого мужчины, коему «посчастливилось» участвовать в Гражданской. И до сих пор они оставались по разные стороны баррикад. А теперь Вернер захотел перебежать с одной стороны баррикады на другую, что не так- то легко сделать – могут подстрелить и бывшие свои, и чужие.
