– Адреса твоя госпожа не оставила? – спросил лакея Колычев, сглотнув комок, вставший в горле.
– Никак нет-с. Но говорили, что вы сегодня непременно придете, и просили вручать вам письмо и презент к Рождеству.
И лакей протянул Дмитрию сверток в знакомой оберточной бумаге с блестящими снежинками и с красной, как кровь, «вайнахтештерн», всунутой под ленту. Видимо, упаковывала его все та же барышня из ювелирного магазина...
В свертке был золотой портсигар с бриллиантовой монограммой «ДК». Открыв его, Дмитрий прочитал внутренюю гравировку: «Кого люблю, тому дарю».
«Мура, чертова кукла, была права по поводу купчих, – машинально отметил он, хотя в его голове лихорадочно прыгали совсем другие мысли. – Выражаются пошло... Поезда в Швейцарию уходят с Александровского вокзала. Сколько отсюда езды до Тверской заставы? Может быть, я успею Асеньку догнать. Господи, только бы успеть!»
Выбежав на улицу, он вскочил в экипаж извозчика, привезшего его с Кузнецкого, и закричал:
– Гони к Тверской заставе, к вокзалу! Рубль дам на водку. Только гони, братец, гони!
