Значит, Бретт хотел показать все это ей! Сердце Элисон замерло от счастья, и она произнесла дрожащим голосом:
– Я никогда не забуду эту сказочную долину, Бретт.
В молчании они поехали дальше и остановились у колодца, окруженного пальмами. По дороге шагали женщины с полными ведрами на плечах. Маленький городок тонул в древесном дыму, но в воздухе стоял приятный аромат.
– Дым валит из печей, в которых обжигают горшки, – объяснил Бретт. – Они жгут траву, сухие пальмовые листья и оливковые ветви для разогрева печей.
Когда они медленно проезжали по главной улице, Элисон была очарована белыми домиками, на дверях которых висели красные стручки душистого перца. В открытых лавках ремесленники плели травяные коврики. На улице гончаров Элисон с Бреттом наблюдали, как мастер из куска влажной глины вылепил сосуд. Вокруг стояли розовые и цвета охры готовые горшки. Многие были украшены изображениями рыб и листьев. Бретт купил Элисон маленький изящный кувшинчик цвета спелого абрикоса и с геометрическими узорами.
– Для молока, – пояснил он, – когда захочешь в перерывах выпить чаю.
– Только вот я больше не медсестра.
– Неправда, только если сама этого желаешь. С этой минуты у тебя появилась разъездная работа в должности моей помощницы в больнице Сиди-Бу-Кеф.
– Если ты действительно не против разъездной…
– Знаю, у тебя другие интересы. Но если ты будешь хотя бы на пару часов в день приходить в мою клинику, тебя всегда будет ожидать радушный прием и много тяжелой работы. А теперь нам надо ехать. Впереди еще двадцать миль пути.
Дорога была пустынной и суровой, за окном пробегал унылый пейзаж – песок, песок и песок на многие мили кругом. Бретт рассказывал о своем пациенте, старике, страдающем спондилитом, настолько разбитом болями, что не в состоянии добраться до больницы.
– Когда у меня есть время, я приезжаю сделать ему укол, чтобы облегчить его муки. Это чудесный старик, вождь племени номадов. Они кочуют по пустыне в поисках воды и пастбищ для животных, и похоже, у них на это прирожденное чутье. Номады живут так же, как жили люди во времена, когда Ной строил ковчег. И тем не менее, у них есть свои культурные ценности, которым может позавидовать современный человек. Например, закон гостеприимства: они готовы приютить и накормить любого путника, ничего не прося взамен, даже если им самим не хватает еды.
– Да, такого в наши дни не встретишь, – заметила Элисон.
– Верно. Не встретишь в мире, который мы сами создали – с этой так называемой цивилизацией.
Бретт уже дважды высказывался в таком духе. Что с ним происходит? Неужели его так изменила жизнь в пустыне?
Словно прочитав ее мысли, он ответил:
– После гонки за успехом здесь можно отдохнуть душой. Конечно, от современной жизни никуда не уйти. Если мы совершаем ошибки дома, то должны уехать куда-нибудь, чтобы найти решение. И потом всегда полезно обратиться к вечным ценностям.
– Другими словами, тебе в Сахаре нравится?
– Ужасно! А тебе?
– Я тут совсем недавно, чтобы решить. Но я учусь.
Дорога, засыпанная песком, взобралась на вершину небольшого холма, у подножия которого среди зарослей кустарника стояли палатки бедуинов, кажущиеся совсем маленькими и незаметными на фоне рыжеватой грубой травы. Но по мере приближения Элисон увидела, что палатки на удивление вместительные и просторные. Вокруг них паслись козы и ослы, бродили худой верблюд и дворняжка. Бретт остановил машину у самой большой палатки.
К ним навстречу вышла женщина средних лет. Весь ее вид выражал спокойное достоинство, казалось, появление незнакомцев женщину совершенно не смутило. Она была одета в просторное платье из полосатого хлопка, и хотя ее ноги были босыми, огромные серьги и браслеты оказались из чистого серебра. Женщина была поразительно красива и похожа на цыганку. Особенное очарование придавала ей улыбка. Указывая путь в палатку, она говорила на смеси арабского и местного варианта французского языка. К удивлению Элисон, Бретт отвечал ей по-арабски, и она могла только догадываться, о чем он ведет речь. В углу палатки на низенькой табуретке сидела старая бабушка, кивая и благожелательно улыбаясь, присутствовали здесь также женщина помоложе, наверное, сестра хозяйки, и двое молодых красивых крепких парней в коротких рубашках без рукавов. У обоих из-за пояса торчали кинжалы. Наконец появился старик, качая на руках маленького козленка. Застенчиво поприветствовав гостей, он сел и принялся бережно осматривать заднюю ножку малыша.
В соседней палатке шли приготовления к приему гостей. На роскошный ковер ручной работы разложили удобные подушки. Стены украшали коврики поменьше. Все в палатке блистало чистотой. Горшки с водой были накрыты белой полотняной тканью.
– Тебе предстоит есть горячее острое рагу, – шепотом предупредил Бретт, – и делать вид, что очень нравится!
Еду подали с лепешками пресного хлеба, а рагу оказалось намного вкуснее, чем ожидала Элисон. Ложек не было, и она, подражая Бретту, принялась есть с помощью лепешки. Потом пили мятный чай, после чего Бретт отправился осматривать пациента.
Оставшись одна, Элисон растерянно огляделась по сторонам. Женщина с серебряными серьгами приветливо улыбнулась.
– Вы недавно в нашей стране? – спросила она на ломаном французском.
– Я приехала с отцом, который помогает шейху Аль-Рашиду сажать деревья.
Женщина повернулась к мужчине, который по-прежнему нянчил козленка, и что-то принялась
