Над сладким Босфором

– Ты права, твои поступки его не касаются, – заметил Четин, – но он думает, что имеет право вмешиваться. Ты не ответила на мой вопрос, Джанет.

– Должна честно признаться, ему это не понравилось. Но, как я уже сказала, теперь это не имеет значения. Ты не должен беспокоиться и винить себя. Все кончено, все забыто.

– Он знал, что ты идешь в поход?

– Не знаю, может, и знал. А может, догадался; я не говорила, что мы собираемся в горы.

– Я и не думал, что ты сказала, в противном случае ты не смогла бы пойти.

«Он произнес это каким-то обиженным тоном», – подумала она и удивилась. Четин никогда не пытался представить их отношения, как что-то большее, чем дружба, поэтому он не мог ревновать к Крейгу.

– Он бы остановил тебя.

– Я сама себе хозяйка, делаю, что хочу, – ответила она и вспомнила, как совсем недавно даже мысль о вмешательстве Крейга раздражала ее. Странно, но сейчас она не испытывала ничего такого. Знал ли Крейг, что она замышляла? Она припомнила свои подозрения, что он догадался. Даже если так, то он не сделал ни малейшей попытки остановить ее. Вероятно, это из-за ее настоятельной просьбы не вмешиваться в ее дела.

– Он уже однажды не пустил тебя со мной, – напомнил Четин, и Джанет покраснела.

– Тогда он был прав, как потом оказалось. Меня свалил с ног сирокко. Я не понимала, в чем дело, думала, что это просто усталость, что все пройдет, а Крейг узнал симптомы и посоветовал мне никуда не ходить.

– Посоветовал? – Четин удивленно поднял брови. – Он заставил тебя остаться. Его манеры способны взбесить кого угодно.

– Право же, Четин, теперь это не имеет никакого значения, – сказала она с легкой досадой. – Не стоит даже вспоминать.

Он слабо улыбнулся, и впервые Джанет почувствовала, что его взгляд как бы ласкает ее. Он взволновал ее, даже шокировал, когда придвинулся ближе и сказал хриплым от волнения голосом:

– Салли передала тебе мой сердечный привет?

– Да. – Джанет воззрилась на него. – Но я…

– Я имею в виду именно это, Джанет… О, все произошло так внезапно. Это случилось там, на горе, когда я поддерживал тебя, а ты, такая испуганная, умоляла отправить тебя вниз и смотрела на меня своими чудесными глазами… До того момента ты ничего не значила для меня; была просто одной из английских девушек – сюда их много приезжает, но они надолго не остаются. Ты такая красивая…

– Четин… пожалуйста… – Она протестующе подняла руку, пытаясь сказать еще что-то, но он ей не дал.

– Я никогда не знал такого чувства… Да, у меня были девушки, но они ничего для меня не значили. Если бы ты только знала, что я почувствовал, как твоя беззащитность тронула меня… – Он замолчал, помрачнев. – Я готов был спуститься с тобой вниз – хотя путь наверх был безопаснее! Я готов был попытаться, хотя это было бы безумием, и лишь потому, что ты меня просила. Я хотел делать только то, что ты хочешь, Джанет. И так будет всегда!

– О нет, Четин…

Она была смущена и расстроена, ей не хотелось причинять ему боль. Ей вспомнилась неприязнь Крейга к этому человеку, и она стала сомневаться, были ли для этого какие-нибудь реальные причины. Сейчас у нее не было сомнения в искренности Четина. Она знала, что он был искренен, когда говорил, что она – первая девушка, которая так много значит для него, и что он готов выполнить любое ее желание.

Как ему объяснить? Она повернулась к нему, увидев в его глазах ожидание вместо прежнего безразличия, странную ранимость вместо обычной бравады.

Джанет покачала головой, не в силах найти слова, которые не ранили бы его. Она подумала о своей любви к Крейгу, и ее сочувствие усилилось.

– Все не так, – пробормотала Джанет почти про себя. – Все совсем наоборот.

– Что?.. – Он казался слегка ошеломленным, и это было так на него не похоже. – Ты не можешь полюбить меня?

Казалось, положение немного прояснилось, но у Джанет комок подступил к горлу, когда она увидела в его глазах страдание. Она грустно покачала головой.

– Нет, Четин. Мне очень жаль, но…

– Это было слишком неожиданно для тебя… Я был слишком прямолинеен… и нетерпелив? Правда? Английские девушки… к ним ведь нужен особый подход?

Он буквально умолял ее. Никогда в своей жизни Джанет не сталкивалась с такой тяжелой задачей: твердо сказать человеку, что она никогда его не полюбит.

– Ты не хочешь выходить за меня, потому что я турок…

– Дело не в этом, – быстро ответила она. – Какое бы это имело значение, если бы я тебя полюбила?

– Значит, турки тебе нравятся? – с надеждой спросил он.

– Конечно. Я бы не стала жить в стране, если бы мне не нравился ее народ. – Турки казались ей немного мрачными, но это было только внешне. В душе они были дружелюбны и отзывчивы, хотя порой слишком традиционны. Но можно ли считать это недостатком? Во всяком случае сейчас это было неважно.

– Тогда… – Он протянул ладонь, как будто хотел взять ее за руку, но передумал. – Наверное, все это слишком неожиданно. Обещай мне, Джанет, что подумаешь.