— Хитришь, парнишка, — прорычал Краудер.
Я пытался поймать взгляд Грейсона, но того уже будто и не было в комнате. Он был где-то далеко, там, где в высокой башне, возвышаясь над всеми спорами и дрязгами, все еще существовало слово «ранг». Я был одинок. А Краудер все ждал, покачиваясь на каблуках. Я поднялся и встал перед ним.
— Я не парнишка, мистер Краудер, а младший офицер. И если это допрос, то я требую записать его на пленку. — И я потянулся к кнопке на столе коммодора, но Краудер опередил меня и накрыл ее своей рукой.
— Мистер Тарлетон, советую вам осознать положение, в котором вы оказались, и оказать мне помощь, на которую я рассчитываю. — Он украдкой посмотрел на Грейсона. — На которую мы рассчитываем, коммодор и я.
— Что вы хотите от меня услышать? Пока я не понимаю, что вы от меня ждете.
— Говорил ли вам Дэнтон о чем-либо… О каком-нибудь, э-э, открытии, которое, как ему казалось, он сделал? Или о секрете, который он якобы раскрыл?
Я изобразил задумчивость.
— Он действительно говорил…
— Да, да? — Краудер торжествующе посмотрел на Грейсона.
— …что шамбертен, который подают в кают-компании, немножко горчит, — сказал я. — Но я не думаю, что это для кого-нибудь секрет.
Выступающая вперед челюсть Краудера отвисла, а маленькие поросячьи глазки превратились в узкие щелочки.
— Остришь, да?
Его слова падали, как тараканы в суп. Он потянулся к кнопке на столе, но тут ожил Грейсон. Он встал, нависая над представителем безопасности, словно джинн над Аладдином.
— Довольно, — грозно проговорил он. — Никто не имеет права обвинять моих офицеров без достаточных на то оснований!
— Он замешан в этом! — настаивал Краудер, но руку убрал.
— Представьте мне доказательства, — сказал Грейсон. — И тогда поговорим.
— Дайте его мне на час, и у меня будут все доказательства! — Взгляд Краудера жег меня, как паяльник.
— Убирайтесь, Краудер, — прошептал Грейсон.
Чиновник открыл было рот, но промолчал. Все-таки он знал, когда свое мнение следует оставить при себе. Краудер гордо прошествовал к двери, обернулся, оглядел ковер, обшитые панелями стены и с улыбкой всезнающего человека посмотрел на Грейсона.
— Поживем — увидим, коммодор, — сказал он. Его усмешка делала эту фразу оскорбительной.
Когда дверь за Краудером закрылась, Грейсон взглянул на меня. Мне показалось, что он хочет мне что-то сказать. Но так ничего и не сказал. Да я бы ему и не поверил.
— На этом все, мистер Тарлетон, — бесцветным голосом произнес он. — Считайте, что до дальнейших указаний вы под домашним арестом.
Коммодор сидел за столом, как и в тот момент, когда я вошел. Но сейчас все было иначе. Он уже не был олицетворением чего-то высшего — просто попавший в ловушку старик.
Вернувшись к себе, я позвонил Полу, но никто не ответил.
2
Я разделся и встал под душ, а потом попользовался массажером, но все равно чувствовал себя так, будто меня вывозили в грязи. Когда я надевал свежую рубашку, в нагрудном кармане что-то зашуршало.
Это была сложенная вчетверо и запечатанная капелькой красного воска записка на тонкой голубой бумаге. Она была короткой и деловой:
«Бен, это моя девяносто вторая записка, поэтому не мешкай. Мне кажется, я напал на след чего-то очень опасного. Если мне придется исчезнуть, это будет означать, что я был прав. Не хочу впутывать тебя в это дело, но прошу сообщить Трилии: „Подтвердилось“. Пожалуйста, сделай это для своего друга. Пол».
Пытаясь докопаться до смысла, я прочел записку трижды, но так ничего и не понял. Затем бумага стала пеплом и развеялась в пыль.
Зазвонил телефон.
— Лейтенант, — раздался в трубке осторожный голос. Я узнал его. Это был сержант Макдональд, ответственный за катера. — Послушайте, сэр, может быть, я не вовремя, но я получил шифровку за номером семьдесят восемь.
— Ну и?..
— Это шифровка о срочном изменении места стоянки. Через несколько часов «Тиран» уходит… а у нас недостает двух катеров.
— Продолжайте.
— Старший помощник Дэнтон отчалил в две тысячи часов, четыре тридцать по Восточному Поясному времени.
— Пункт назначения?
— Станция Феба.
Я задумался. Кроме маяка и кое-какого аварийного оборудования, на Фебе ничего не было. Ничего такого, ради чего стоило посылать старшего помощника одного на задание, когда он свободен от вахты.
— Вы говорили о двух катерах, Макдональд.
— Через полчаса после старшего помощника появился Хетчер и взял катер типа G, один из тех, на которых установлены спаренные двадцатимиллиметровки. И все заряжены. Этот сукин сын еще все проверил.
Я задумчиво покусывал губу. Все это мне вовсе не нравилось. Подчиненный Краудера Хетчер — грубый, недалекий человек, он способен на любую подлость.
— Отлично, — сказал я. — Подготовьте девять-два. Через несколько минут я буду.
Я попросил по телефону, чтобы мне принесли выпить, проглотил половину, закончил одеваться и приоткрыл дверь: коридор был пуст. Я вышел и направился к палубе Y. Меня не покидало ощущение, что все происходящее — дурной сон.
Макдональд встретил меня в стартовом отсеке. Это был невысокий крепкий вояка. Его круглый череп покрывали рыжие волосы, а нижнюю челюсть пересекали шрамы от ожога при взрыве на шлюпочной палубе в восемьдесят восьмом году.
— Все готово, сэр, и с полным запасом, — сказал он.
В глазах Макдональда читался вопрос, но, ничего не сказав, я прошел мимо него, вдоль ряда гладких корпусов катеров, ожидающих, когда добрые или злые руки приведут их в движение. Макдональд следовал за мной и стоял у трапа, пока я поднимался на катер.
— Последний раз, когда помощник капитана вернулся из подобного путешествия, мне пришлось полвахты потратить на то, чтобы заделать пробоины от камней на его катере, — сказал он. — Чем он там занимается, лейтенант? На этом Фебе?
— Может быть, осматривает оборудование? А, Макдональд? — Я попытался улыбнуться, но вряд ли мне это удалось.
— Оборудование?..
Я кивнул, сделав вид, что это именно та реакция, которую я ожидал.
— Я выполняю особое задание. На случай, если кто-нибудь спросит, — это все, что тебе известно. Ясно, Мак?
— Надеюсь, вы понимаете, на что идете, лейтенант. — По его виду было ясно, что он в этом
