порядок в моем доме. После ужина мы обычно сидели на веранде, пили чай, любовались чудесным закатом и слушали записи симфоний, которые передавало радио Борнео в Брунее. Когда сгущались сумерки и появлялись звезды, я зачастую ловил себя на том, что ищу среди созвездий маленькую точку — Сатурн. Но та часть моей жизни, казалось, осталась где-то очень далеко. Не я, а кто-то другой провел семь лет в космосе, покинул корабль и убил человека, проделал восемьсот миллионов миль и чудом угодил в море. Это был совершенно другой человек — искренний молодой сорви-голова, начисто лишенный жизненного опыта, но горящий справедливым желанием отомстить. Позже, когда я буду чувствовать себя лучше, когда со временем все уляжется, я буду собирать осколки той личности. Но сейчас жизнь была достаточно хороша, и, право, я заслужил небольшой отпуск по состоянию здоровья.
Я продолжал так думать до тех пор, пока полиция не убила Лэйси.
Заполняя разные ведомости, я на час задержался в конторе. Вместо того, чтобы не мешкая отправиться домой, я решил пойти дальней дорогой, хотел полюбоваться долиной, подышать свежим воздухом и избавиться от головной боли, вызванной нагрузкой на глаза. Я добрался до своего участка уже в сумерках и не почувствовал никакой тревоги, увидев два серых автомобиля, припаркованных напротив моего дома. Только удивился, у кого это возникли проблемы с домашним энергоблоком. Незнакомец в плотной одежде, выглядевшей здесь довольно неуместно, внимательно посмотрел на меня, когда я проходил мимо. Я был почти у ворот, когда услышал шум драки, потом хлопнула дверь, раздались быстрые шаги и сдавленный мужской крик. Лэйси вихрем выскочила из ворот, увидела меня, открыла рот, но позади нее кто-то с силой дважды ударил молотком по куску железа. Левая сторона блузки Лэйси дернулась, как будто кто-то толкнул ее изнутри пальцем, ткань лопнула, и проступило ярко-красное пятно величиной с мою ладонь, величиной с тарелку, а потом оно залило всю левую сторону груди…
— Джонни… они… ждут… — сказала Лэйси вполне отчетливо и рухнула на землю, словно кто-то перерезал ниточку, которая ее держала.
Она упала на тротуар, подогнув под себя ноги. На ее спине я увидел обгоревший белый нейлон — входные отверстия от высокоскоростных игл. Лицо Лэйси было совершенно спокойно, будто она только притворялась мертвой. Все это произошло за какие-нибудь полсекунды, а потом по тропинке, по которой только что пробежала Лэйси, забарабанили бегущие ноги.
Я развернулся и побежал, опередив незнакомца, который только на миг опоздал вытащить свое ружье. Я притормозил в воротах Фан Шу, во весь дух промчался через сад, перепрыгнул через зеленую изгородь и бросился вокруг пруда в джунгли. Я бежал так, словно планировал маршрут заранее, заучив его наизусть в ожидании этой погони.
К рассвету я был в двадцати милях от Лахад-Дату. Я спрятался в зарослях гибикуса неподалеку от огромной ананасовой плантации, ел ананасы и дремал. В полумиле проходила дорога, и до меня доносился шум машин; вертолеты бороздили небо, но все это было довольно далеко. Когда стемнело, я продолжил путь, стараясь держаться подальше от дорог.
Ступни ног покрылись волдырями и распухли. Каждый час я останавливался передохнуть. Я не замечал за собой погони — ни людей, ни собак. Да и зачем им беспокоиться и поднимать шум из-за меня? Рано или поздно мне придется попытаться уехать с острова. Вот тут-то они меня и подкараулят. Пока я не знал, как ускользнуть от них, и отложил эту проблему на потом. Пока было достаточно того, что я жив и свободен.
Непонятно, почему они убили Лэйси? Жестокий, бессмысленный поступок, абсолютно противоречащий общему укладу современной жизни. На планете почти не совершалось преступлений и не было нужды в полицейских.
Может быть, это и служило объяснением. Лэйси погибла потому, что запаниковал какой-то переволновавшийся дилетант. Тем не менее от этого не становилось легче. Я не любил ее, но она была мне другом. И погибла из-за меня.
Слишком много смертей. С моим тихим, спокойным миром было что-то не так. Я не мог допустить, чтобы меня поймали и застрелили. По крайней мере, до тех пор, пока не увижусь с нужными мне людьми. На карту было поставлено больше, чем моя жизнь, карьера или месть за Лэйси и Пола.
Я спал под шум легкого ветерка, пробивавшегося сквозь верхушки пальм. Рассвет застал меня на кокосовой плантации. Поблизости, кажется, никого не было. Я пытался открыть кокосовый орех, но не смог.
Следующие шесть дней были такими же, как и первые два. Я шел, стараясь избегать городов, воровал фрукты, немного, только чтоб от голода не сводило живот. Несмотря на обширные плантации, народу на Борнео было мало. Он походил бы на затерянный мир, если б не реактивные самолеты и вертолеты в небе. Но, казалось, ни один из них не разыскивал человека. В канале я поймал рыбу, развел костер и зажарил ее. Туфли развалились, я выбросил их и дальше шел босиком. Ноги болеть перестали.
На восьмой день утром я набрел на группу привезенных откуда-то пирамидальных тополей, насаженных на холмике явно в качестве декорации для дома управляющего этой плантацией. Хозяин виллы — небольшой человечек, вероятно японец, вышел из дома, чтобы до завтрака прогуляться по саду. Сад был хорош и походил на витрину игрушечного магазина: зеленая лужайка, дорожки, фонтан, клумбы с яркими цветами. Вилла была хорошо спроектированной, добротной, с прекрасным видом на пологий склон, ведущий к шоссе, которое делило геометрически четко рассаженную плантацию пополам. В отдалении на холмах мягкими цветными пятнами в лучах восходящего солнца виднелись огороды.
Это был тщательно продуманный мир изобилия, в котором нашлось место для всего и где нашло себе место все, кроме меня. Я выпадал из этой системы, и вдруг мне вновь захотелось стать ее частью. Я был офицером Флота, человеком высшего ранга. Так почему же я, грязный и уставший, смотрел из кустов на нормальную человеческую жизнь, завидовал счастливчикам, которые живут в домах, спят в постелях, прогуливаются в садах? Все-таки это был мир справедливости и порядка, и для того, чтобы попасть туда, мне нужно было всего лишь связаться с властями, рассказать им о том, что мне известно и о чем я подозреваю, — разорвать завесу и впустить свет.
В доме должен быть видеофон. Через секунду на экране может появиться адмирал Харлоу или сенатор Теин. Они бы выслушали меня и предприняли что-нибудь.
Я поднялся на ноги и не таясь пошел к дому. На мой звонок дверь открылась. Передо мной стоял человек с ружьем в руках.
Двуствольное энергетическое ружье было направлено прямо мне в грудь. Мужчина с бесстрастным выражением лица держал его твердо, будто нацелил аппарат для опрыскивания тли. Я стоял неподвижно и размышлял о том, что должен испытывать человек, через легкие которого пропускают разряд энергии.
Он позволил мне немного над этим подумать, а потом, обернувшись назад, что-то отрывисто сказал по-японски. Я догадался, что он просит кого-то обыскать меня. Из-за его спины появилась низенькая полная женщина и очень деловито ощупала меня от груди до лодыжек, словно каждое утро перед завтраком ей приходилось обыскивать подозрительных субъектов. Закончив, она доложила мужчине, что у меня ничего нет. Не опуская ружья, он жестом приказал мне войти и запер дверь.
— Кто вы? — спросил он.
Его голос хрустел, как черствый хлеб, да и эмоций в нем было не больше, чем у зачерствевшей корки.
— Я ищу работу, — сказал я. — Я просто…
— Ваше имя, — перебил он.
— Джон Лэйси, — ответил я не очень уверенно. — Сожалею, если напугал вас, но…
— Вас зовут Джон Бон, — оборвал он меня. — Полиция сгорает от желания найти вас. За последние пять дней они дважды сюда приходили. Почему они разыскивают вас?
— Они мне не сказали.
— Дайте посмотреть на ваши запястья.
Я протянул руки; он велел повернуть их, я подчинился.
— Кто посоветовал вам прийти сюда?
