Через два дня полковник Иванов подписал новую ориентировку, адресованную начальникам погранотрядов округа, о пресечении подрывной деятельности японских военных миссий против СССР. В документе отмечалось, что ЯВМ[4] ведут большую работу по подготовке китайцев, владеющих русским языком, для диверсионно-шпионской работы на советской территории. Чтобы парализовать эту работу, предлагалось использовать имевшиеся у пограничников агентурные возможности и выявить китайцев, проживавших в прикордонной полосе Маньчжурии, владевших русским языком. При этом предлагалось тех китайцев, которые смогут проникнуть в японские разведывательные органы, обрабатывать и вербовать. Всех задержанных при переходе границы рекомендовалось «также фильтровать под углом возможности использования для разложения деятельности японских разведорганов». Предлагалось всю эту работу провести планово, продуманно и без всякой шумихи, немедленно сообщая в Хабаровск о результатах. На Дальнем Востоке создавалась система тотального шпионажа. Многочисленные ЯВМ, а их в Маньчжурии было около 30, вербовали русских фашистов, казаков, русскую молодежь, выросшую в Маньчжурии. Не забывали и китайцев, знавших русский язык. Разведывательные школы не могли дать солидную подготовку такому количеству агентуры. Поэтому иногда ограничивались кратким инструктажем и отправляли через Амур на советскую территорию. Основной девиз — чем больше людей, тем больше информации было заимствовано у немецкой разведки, с которой тесно сотрудничали и опыт которой использовали. На нашей стороне было примерно то же. Вербовали и перевербовывали все, в чьи руки попадали люди с той стороны. Занимались этим в погранотрядах, в разведотделах Читинского и Хабаровского пограничных округов, в разведотделах краевых управлений НКВД. В случае согласия работать на советскую разведку отправляли обратно почти без всякой подготовки, да и какую подготовку можно было получить в погранотряде. С нашей стороны был такой же тотальный шпионаж с обязательными отчетами перед Москвой о каждом завербованном и перевербованном агенте. Из пойманных нарушителей границы на советскую разведку соглашались работать очень многие. Тех, кто не соглашался, обвиняли в шпионаже, диверсиях, терроризме. Финал для них был один — высшая мера наказания, в лучшем случае длительный срок в лагерях. Просто нарушителей в те годы не было.
Вот только один из примеров, взятый из сборника документов, опубликованных ФСБ. В июле 1939 -го пограничники 63-го погранотряда Хабаровского пограничного округа при нелегальном переходе границы задержали трех человек. Василий Трофимов бежал в Маньчжурию в 1933-м. Иван Рогач был уроженцем Харбина. Леонид Хижин в трехлетнем возрасте был вывезен родителями в Харбин. После допроса все трое «сознались», что были завербованы представителем ЯВМ в Харбине, являются японскими агентами и входят в состав диверсионно-террористической группы. Очевидно, молодые ребята (самому старшему было 27 лет) отказались сотрудничать с разведкой, и им решили «пришить» диверсии и террор. Для исполнения террористического акта следователи НКВД выбрали фигуру Григория Штерна, героя Хасана, в то время командовавшего фронтовой группой и находившегося за тысячи километров от Хабаровска на Халхин-Голе. В качестве диверсии определили им крушение воинских поездов, хотя никакой взрывчатки у них не было. Из оружия — один наган и две винтовки. С таким арсеналом только на командармов покушаться.
Начальник Управления НКВД по Хабаровскому краю комиссар госбезопасности 3-го ранга Никишов поспешил отрапортовать о задержании и 22 августа отправил шифровку в Москву, не дожидаясь окончания допросов. Суд состоялся 13 февраля 1940 года. Приговор был предрешен, и все трое получили высшую меру по знаменитой 58-й статье. Военная коллегия Верховного суда СССР сжалилась, и Рогачу и Хижину дали по 10 лет. Хижин умер в лагере уже в октябре 1940-го, а Рогачу удалось выжить и дотянуть до 1944 года. Но в августе 1944-го он военным трибуналом войск НКВД при Дальстрое вторично был осужден по той же 58-й статье. Добавили парню еще червонец. Но в июне 1959-го определением Военной коллегии Верховного суда СССР дело по обвинению Трофимова, Рогача и Хижина было пересмотрено, и февральский приговор 1940-го года был изменен. Знаменитую 58-ю статью переквалифицировали на 84-ю (незаконный въезд в СССР) и определили срок наказания в три года. В 1960 году Магаданский областной суд отменил приговор военного трибунала 1944 года в отношении Рогача и дело на него прекратил за отсутствием состава преступления. Так закончилась эта история. Не было японских шпионов, террористов и диверсантов. Были трое молодых ребят, которые перешли границу, чтобы посмотреть на свою Родину. Вот и посмотрели.
В конце августа 1939-го Никишов подписал очередную ориентировку, которая была разослана в подчиненные ему подразделения. В документе отмечалось, что по агентурным данным, а также следствием по делам японских разведчиков установлено, что японские разведывательные органы в Маньчжурии активизируют заброску на советскую территорию шпионов, диверсантов и террористов. Однако, отмечалось в документе, областное управление НКВД и погранчасти до сих пор ничего не сделали ни по линии разведки, ни тем более контрразведки, чтобы выявить японскую агентурную сеть на Дальнем Востоке. В конце документа отмечалось: «Неудивительно поэтому, что на сегодня мы не имеем ни одного серьезного агентурного дела по разработке японских шпионских резидентур, диверсионно-террористических групп, переброшенных на нашу территорию японскими и другими иностранными разведорганами».
Признание красноречивое, хотя нарушителей и ловили сотнями. По данным НКВД, представленным Токийскому трибуналу, в 1937 году задержали 208 нарушителей. В 1939-м — 217, в 1940- м — 241, в 1941-м в связи с началом войны цифра поднялась до 302. Но сколько среди них было опытных японских разведчиков, прошедших обучение в разведывательных школах и имевших опыт разведывательной работы? Сколько резидентур японской разведки было вскрыто и локализовано контрразведчиками Забайкалья, Хабаровского края и Приморья? Ответов на эти вопросы пока нет. В 1939-м время было другое. Такие контрразведывательные операции, как «Мечтатели» или «Большой корреспондент», были уже невозможны. Если бы такие операции проводили в конце 1930-х во время большого террора, то их исполнители стали бы «японскими шпионами» еще до завершения операций, а желающих рисковать головой тогда не было.
Итоги тайной войны за 1939 год были подведены в специальной сводке погранвойск НКВД Читинского округа. К сожалению, нет аналогичных итоговых документов (в открытой печати) по Хабаровскому и Приморскому пограничным округам. В этой сводке отмечалось, что конец 1938-го и весь 1939 год характеризовались усилением деятельности японских разведывательных органов, дислоцированных против Читинского округа. На советскую территорию проводилась массовая выброска диверсионных банд и разведчиков. Использовались жители Маньчжурии — русские, китайцы и корейцы. В 1939 году 2-й (разведывательный) отдел штаба Квантунской армии провел специальное совещание с руководящим составом японских военных миссий. После обсуждения всех проблем были приняты практические решения, обязательные для исполнения военными миссиями, их филиалами и резидентурами. Предполагалось создание диверсионных групп и переброска их на советскую территорию для совершения диверсий. Первостепенными считались железнодорожные объекты. Предполагалось также создание маршрутной агентуры из числа перебежчиков — русских и китайцев, ранее проживавших на территории СССР, которых должны были забрасывать на нашу сторону. И, конечно, дезинформация через своих агентов-двойников.
Это были дополнительные задачи по активной разведке, и для выполнения военными миссиями был значительно увеличен отпуск денежных и материальных средств. Основной же задачей деятельности японской разведки на нашей территории являлась разведка военно-политического и экономического состояния Забайкалья. Японские разведчики, работавшие в этом районе, стремились добыть сведения о частях РККА, находящихся на забайкальском направлении, их дислокации, численности и нумерации. Очень интересовали японскую разведку военно-воздушные силы Забайкалья: их численность, типы самолетов, места расположения аэродромов и посадочных площадок. Не оставались без внимания укрепленные районы и новое строительство, особенно на Даурско-Читинском направлении. И, конечно, состояние железных дорог, их пропускная способность. В общем, интересовало все, что было в Забайкалье. Конечно, этот район не был исключением. Такие же задачи ставились при ведении разведки и в районе Хабаровска, и особенно в районах Приморья.
Каковы были результаты работы читинских пограничников? С января по сентябрь 1939 года задержано 106 человек. Из них шпионов 36. Цифра вроде бы солидная, но русских агентов японской разведки было только трое — остальные китайцы. Японская разведка в основном перебрасывала через границу китайскую агентуру, хотя она была значительно ниже в работе по своей ценности и агентурным возможностям. Она легче выявлялась, так как в пограничной полосе не имела опорной базы. Конечно,
