Такой вариант больше похож на правду. Отсюда следовало, что, во-первых, Бичему известно гораздо больше, чем он говорит, а во-вторых, маленькие зеленые паразиты так же подчиняются законам природы, как и все другие живые организмы, в том числе смертоносное ночное чудовище.
Дрейк почувствовал, что снова начинает злиться. В особенности на себя. Он был уверен, что в закоулках его памяти тоже содержится достаточно информации для решения проблемы. И в этом начальник базы не ошибался. Другое дело, что он сейчас находился в положении сыщика, ведущего расследование запутанного преступления. Разгадка уже близка, но чтобы найти ее, необходимо получить ответы еще на несколько второстепенных вопросов, которые могут помочь прояснить ряд уже известных фактов. Эх, если б еще знать, что это за вопросы и кому их следует задать?!
Вернулась Нора. Том Белден, небрежно помахивая железным арматурным прутом, шел за ней по пятам. При виде их в мозгу у Дрейка как будто сработало застопорившее реле. Теперь он мог сформулировать по крайней мере один вопрос, ответ на который должен был существенно облегчить его основную задачу.
— Доктора Бичема в лаборатории не было, сэр, — доложила девушка деловым голосом идеальной секретарши, — но мы все равно его разыскали. Как вы и предсказывали, за дверью собралось с полдюжины зеленых дьяволят. Они скреблись у порога и пытались проникнуть внутрь. Когда мистер Бичем приоткрыл дверь, они сразу же поползли в помещение. Хорошо, что он не растерялся, схватил сачок и поймал их всех живыми. В процессе исследований ему пришла в голову интересная идея, и он вышел на улицу, чтобы ее проверить. Там мы его и нашли. Знаете, что он сделал? — В глазах у Норы заплясали веселые чертики. — Пошел на камбуз и попросил кока отрезать несколько кусков сырого мяса! — Дрейк не выдержал и расхохотался, вспомнив недавний разговор со Сполдингом. Нора продолжила, с трудом сдерживая смех:
— Он раскидал приманку в разных местах, а вокруг насыпал какой-то отравы. Говорит, что результаты весьма обнадеживающие. С нами он идти отказался, сказал, что очень занят и сам вас потом разыщет.
— Пожалуй, метод Бичема гораздо эффективней, чем тот, который я предложил Сполдингу, — усмехнулся Дрейк. — Представляю, как он сейчас, наверное, рвет и мечет. А, ладно, плевать я на него хотел! Томми, дружище, могу я тебя попросить об одной услуге? Только умоляю: будь осторожен.
— Слушаю вас, сэр, — откашлялся юноша и гордо расправил плечи.
— У меня в данный момент такое ощущение, что если я шевельнусь, то тут же развалюсь на составные части, — признался уставший начальник. — Нет, я знаю, что ничего не случится, но мое бренное тело отказывается этому верить. Пока я здесь сидел, меня тоже посетила одна замечательная идея, от которой до сих пор мурашки по спине бегают. Но проверить ее необходимо. Ступай к четвертому складу, где сложено все, что мы выгрузили из самолета. Среди прочего там имеется запакованный тюк с деревьями из Антарктиды. Я хочу, чтобы ты внимательно осмотрел эти деревья. Но только после того, как полностью откроешь створки больших ворот в торце. У меня такое предчувствие, что свет тебе не помешает.
— На что следует обратить внимание при осмотре, сэр? — спокойно спросил Том, которого, похоже, нисколько не испугали туманные намеки Дрейка на опасный характер задания.
— Позавчера я беседовал с Бичемом, и он мне пожаловался, что кончики ветвей некоторых экземпляров то ли обломаны, то ли обгрызены. Он подозревал, что виновато в порче какое-то живое существо, паразитирующее на этих деревьях в естественной среде и попавшее в самолет вместе с грузом. Вот ты и посмотришь, нет ли там чего-нибудь похожего. Особо присмотрись к корням и кронам — они торчат снаружи. Но близко не подходи, а еще лучше — вообще не заходи внутрь. Деревья сложены рядом с дверью, и все, что нужно, ты увидишь. Но сам оставайся на свету. Ты меня понял? Все время оставайся на свету!
— Все ясно, сэр!
Болезненно поморщившись, Дрейк слегка повернул голову, наблюдая за Белденом. Вот он подошел к торцу ангара, распахнул до отказа сначала одну тяжелую створку ворот, потом вторую. Остановился на пороге, вытянув шею и пристально вглядываясь внутрь. Даже приложил ладонь козырьком ко лбу, защищая глаза от солнца, хотя сегодня сияние его не было особенно ярким из-за окутавшей остров легкой туманной дымки. Постоял минуту-другую и вернулся назад, недоуменно хмуря брови.
— Большинство веток выглядят так, как вы сказали, сэр, — доложил он. — Кончики отломаны или объедены — точнее сказать не могу, темновато там все-таки. Заметил пару зелененьких на полу. Но на деревьях все чисто, сэр!
— Очень хорошо. А теперь найди доктора Бичема и перескажи ему слово в слово все, что ты мне сейчас сообщил.
Том ушел. Дрейк продолжал сидеть неподвижно. Спустя минуту он приоткрыл один глаз, посмотрел на девушку и сказал:
— Не знаю, что за нечисть свила себе гнездышко в четвертом ангаре — большая или маленькая, — но одно мне ясно: пока мы все рыскали по острову или просто ходили мимо, ни о чем не подозревая, она обосновалась там, прямо у нас под носом. Когда я впервые это сообразил, у меня чуть волосы на голове дыбом не встали. Сейчас, правда, эта мысль уже не внушает мне прежнего ужаса. Ты случайно не знаешь почему, Нора?
Она медленно покачала головой и подошла к нему. Дрейк по-прежнему не шевелился. Он отдыхал. И пока он так сидел — с припухшими, покрасневшими веками и осунувшимся от усталости лицом, — девушка испытывала какое-то необъяснимое удовлетворение от того, что находится с ним рядом и, как может, оберегает его покой. Повинуясь внезапному импульсу, она долго смотрела на Дрейка полным сочувствия и материнской нежности взглядом. Словно почувствовав его сквозь закрытые веки, он приоткрыл глаза и слабо улыбнулся в ответ.
— Нора, девочка моя дорогая, — сказал он вполголоса, — если тебя сейчас кто-нибудь увидит, скандала не миновать. А самое обидное заключается в том, что мы с тобой до сих пор не давали коллегам ни малейшего повода. Полагаю, самое разумное присесть со мной рядом, достать блокнот и карандаш и сделать вид, что ты старательно записываешь мои мудрые мысли. Или хотя бы стенографируешь тезисы моего будущего рапорта начальству. Жаль только, я не могу отпустить тебя за блокнотом — под крышей сейчас далеко не так уютно, как на свежем воздухе. И гораздо опаснее.
— Не извольте беспокоиться, шеф, — усмехнулась девушка. — Блокнот и карандаш я всегда ношу с собой, как и подобает секретарше странного типа, которому удачные мысли чаще всего приходят в голову не в служебном кабинете, а где-нибудь на пленэре.
— Как же, как же! — сокрушенно вздохнул Дрейк. — Помнится, я изобрел этот метод специально для того, чтобы поменьше торчать с тобой в офисе и не давать пищи для пересудов тем, кто посмел бы заподозрить нас во внеслужебных отношениях. Когда я его придумал, мне казалось, что это очень умно. И еще я надеялся, что, гуляя, мы лучше узнаем друг друга. В этом, по-моему, мы с тобой преуспели. Ты не находишь, что, поступая так, я вел себя как хитрый, коварный, беспринципный и абсолютно аморальный тип?
Нора молча притащила еще один ящик, перевернула его кверху днищем, уселась рядом, достала карандаш, раскрыла блокнот и принялась усердно покрывать чистый лист какими-то бессмысленными закорючками.
— Ты тоже ужасно хитрая и изобретательная особа, — одобрительно прошептал Дрейк, покосившись одним глазом на открытый блокнот. — Признайся, долго мне удавалось морочить тебе голову?
— Ровно пятнадцать минут! — фыркнула девушка. — Но я все равно тебе очень благодарна, любимый. Ты так старался не показать мне, как страстно хочешь, чтобы я тебя полюбила, что я просто не могла не откликнуться на столь прямолинейное проявление рыцарского отношения к женщине.
— Ах ты черт! — огорченно присвистнул поклонник. — А я-то, болван, так гордился своим планом! Искренне считал, что переплюнул самого Макиавелли.
— Но ты был таким смешным и милым! — вздохнула Нора.
Дрейк почувствовал, как он счастливо улыбается.
— В один прекрасный день, — произнес он мечтательно, — мы окажемся с тобой вдвоем в таком месте, где ни у кого не повысится давление только от того, что ты на меня посмотрела. Когда-нибудь мы с тобой сможем…
— Тс-с-с! — прошипела сквозь зубы Нора, деловито склоняясь над исчерканным блокнотом. — Кто-то идет!
Дрейк быстро сориентировался и заговорил корявым канцелярским языком, которым владеют чиновники
