властью. Мечи на поясах — короткие, сантиметров по шестьдесят, но даже одного взгляда кузнецу хватило, чтобы оценить качество работы… Толком разглядеть их Михе не дал воин в плаще из медведя, заставивший бандитов Юрика сложить оружие. Приблизившись к столпившимся кучкой контрабандистам, все ещё с тоской поглядывающим на мёртвого Зуба, он громко сказал:
— Меня зовут Рёрик, и моим отцом был Свейн. Я из Раумсдаля и ярлом хожу под нашим конунгом Торбрандом, что правит в Ульвборге. Это мои люди, — он обвёл рукой остальных воинов, — и теперь я хочу знать, кто вы такие…
Молчание, охватившее до того столь разговорчивых контрабандистов, ответило за них. Затем один из опоясанных мечом — высокий и худой, словно с выточенным из потемневшего дерева узким выбритым лицом, — тряхнул головой, отбрасывая с глаз чёрные косы, свисающие с висков. Он неторопливо подошёл и склонился над мёртвым Зубом. Присел, опуская снайперскую винтовку прикладом в пыль, и левой рукой перевернул тело.
Рёрик, нахмурив брови и согнав с лица даже подобие улыбки, ткнул в Юрика пальцем.
— Ты кто?
— Я? — Тот оглянулся, словно рассчитывал спрятаться за Мишкину спину. — Меня Юрой называют…
— Юрой? — Рёрик невольно ухмыльнулся. — А родом ты откуда? А папа у тебя был?
Контрабандист молчал, загнанный простейшими вопросами северянина в тупик.
— Наверное, был… А родом я из Довольного.
— Твои люди? — Рёрик кивнул на остальных, и Юрик утвердительно мотнул головой: — А сам-то чей будешь?
— Да вроде бы ничей… — совершил самую страшную ошибку в своей жизни Юрик. — Тут торгуем, там охраняем. Так и живём.
На лицах воинов неожиданно появились улыбки.
— Ничей, говоришь? — по-отечески поинтересовался воин в плаще из медвежьей шкуры. — Ну тогда, Хельги, давай ошейники.
Никто ничего ещё не понял, когда стоящий по левую руку от Рёрика рослый молодой парень в темно- красном суконном плаще, застёгнутом так же, как у ярла, перебросил автомат через плечо и ловким отработанным движением отстегнул от пояса четыре узких кожаных ремешка. Только Толчок странно дёрнулся, навалившись случайно на стоящего рядом подземника, и затих. Хельги шагнул вперёд, демонстративно расстёгивая первый ошейник, когда Михаил неожиданно осознал, что если в молчании пройдёт ещё хоть одна секунда, его навсегда заклеймят в контрабандисты.
— Погодите! — Он шагнул вперёд, взглядом натыкаясь на непонимающий взгляд рослого Хельги. Северяне, высокие, словно на подбор, казались сейчас едва ли не великанами. — Я могу все объяснить!
Воин замер, а Рёрик понимающе развёл ладони — объясняй, мол.
— Я не с ними, уважаемые. Дело в том, что здесь произошла… должна была произойти, точнее, деловая встреча и…
— А ты кто такой? — неожиданно грозно перебил его ярл, придвигаясь ближе. — Шкуру спасаешь?
— Я Михаил, Жаров — фамилия, я кузнец из «Убежища-45», а вон там мой убитый напарник, Владимир…
— Твой человек? — снова обратился к Юрику воин в медвежьем плаще.
И тот неожиданно кивнул:
— Мой! — И покосился на кузнеца. — Да ладно, Миха, чего уж там на попятные…
Михаил почувствовал, как краска бьёт в лицо и сжимаются кулаки, но в это мгновение из-за машины вернулся сваливший Зуба снайпер. Шёл неторопливо, вертя в руках флягу, ещё полчаса назад бывшую Володькиной, и не успел разглядеть метнувшегося к багги Толчка. Стайку контрабандистов словно разметало ветром, когда выхвативший нож Юрик бросился налево к странному дому без крыши. Водитель молча поднял руки, отходя на пару шагов, Миха чуть не упал, едва не сбитый лысым, а последний уже подхватывал с земли гарпун.
Странные воины расступились, вскидывая оружие, и только застигнутый врасплох снайпер остался на месте. Толчок вскинул оружие, присаживаясь у бампера, северяне меняли позиции, чтобы не зацепить своего, а Миха понял, что тот уже не успеет укрыться. И тогда кузнец ринулся вперёд, как-то ещё успев в прыжке удивиться, что снайпер все-таки неуловимым для глаза образом сместился, и что есть мочи ударил того в корпус, своим весом роняя воина под машину. Толчок ещё целился, потом в его грудь ударили с двух стволов, но он уже утопил широкую панель спускового крючка. Миха попытался встать, осознав, что буквально придавил снайпера к земле, успел немного повернуть голову, и тут метровая железная молния ударила в правое плечо, прошибая насквозь.
Боль оглушила, придавила обратно в пыль, а мощнейший удар едва не зашвырнул под высокую машину. Потом почувствовал пульс железа внутри плеча, толчки убегающей крови и далёкие голоса, словно его положили на дно глубокой ямы, над которой говорят люди.
Далеко-далеко, будто бы над головой… Вот водитель Юрика, позволяющий послушно застегнуть на своей шее ошейник. Вот сам главарь контрабандистов, стоящий на коленях и пытающийся остановить хлещущую из правого предплечья кровь. А вот тело снайпера, все ещё прижатое к земле. Глаза, словно два огромных лесных пожарища. Звериные.
Встать не получалось, что-то держало, зацепив, и с каждым движением кузнеца стонали оба. Вот их осторожно вынули из-под машины, вот над ними склонился Рёрик, внимательно разглядывая сковавший обоих гарпун. Нагнулся, пальцами ощупывая рану своего бойца, даже не обратив внимания на рану кузнеца, подозвал одного из стоящих рядом:
— Хальвдан, — подошёл автоматчик, большой и ленивый, словно ходячий енот, — кусачки, аптечку, водку.
Тот кивнул, не преминув добавить пинка мёртвому Толчку, и скрылся из поля зрения Михаила.
— Орм, — Рёрик склонился ещё ниже, — что задето? Тот немного помолчал, задумчиво скосив глаза в сторону, и скривил губу.
— Говно вопрос, ярл, просто пришпилило в левое плечо. И дверга этого с меня снимите, а?
Миха стиснул зубы. Вот значит, какой благодарностью платят эти люди за спасение?
Подошёл Хальвдан, присел, откладывая оружие и сдвигая подальше за спину меч.
— Орм, слышишь? Сейчас будет щекотно, а потом смешно. — Он улыбнулся, добродушно и тепло, и просунул в щель между лежащими человеком и подземником широкие кусачки: — Скажи «мясо»!
Кусачки щёлкнули, с натугой переламывая прут, и Михаил едва не потерял сознание. Плечо, руку и всю правую половину зажгло адским огнём, обломок, словно живой, зашевелился в ране, а потом кузнеца довольно бесцеремонно сняли с раненого северянина. Посадили к машине. Забыли.
Даже сквозь сокрушающую боль, какую Миха не испытывал ещё ни при одном ранении, кузнец смог оценить, как слаженно и быстро работают эти странные люди. Хельги, старательно очистив меч о штанину Юрика, деловито обшарил его одежду, наскоро перетянул тому рану жгутом и одел ошейник. Водитель, уже «красуясь» полосой клёпаной кожи на шее, смиренно сидел у колодца. Затем воины обыскали трупы, оттащили их к машине. Перетрясли вещи, выложив самое целое и нужное на землю, и начали сливать бензин. В это же время Рёрик и Хальвдан быстро и профессионально вынули обломок гарпуна, обработали рану Орма, наложили тампон и, убрав аптечку, протянули раненому флягу. Тот резко выдохнул, приподнял флягу в сторону ярла, приложился сделал несколько глотков. Потом, набрав водки в рот, изогнул длинную шею, морщась от боли, и сплюнул на рану.
— На вот, — заботливо протянул подожжённую сигарету Рёрик, и Орм благодарно затянулся.
Хальвдан обернулся к кузнецу.
— А с двергом что?
Ярл искоса посмотрел на Михаила.
— Кузнец, говоришь? Глянь-ка, может, выживет? — Хальвдан буквально одним пальцем прикоснулся к пульсирующей ране подземника и утвердительно кивнул головой. — Ну, дай тогда и ему глотнуть…
Левой, почти не слушающейся рукой Миха принял жестяную флягу. Хотел что-то сказать, но только облизнул пересохшие губы, глотнул, впуская в себя обжигающий напиток, потом набрал в рот водки и тоже
