Лорд Ратборн улыбался своей фирменной полуулыбкой. Той самой, которая могла оказаться всем, чем угодно: лукавым любопытством, насмешкой, цинизмом, снисхождением. Но в голосе определенно слышался смех. Затаенный, он звучал шепотом в ночи, и этот шепот скользил по лицу, шее и дальше, вниз по спине…
– Я просто сказала первое, что пришло на ум, – попыталась оправдаться Батшеба.
– Не сомневаюсь, что без труда сможете придумать что-нибудь столь же простое и убедительное, чтобы оправдать затянувшееся отсутствие. – Смех в голосе не пропадал. – А вот и мост через Колн.
Батшеба взглянула вперед и не увидела ничего, кроме сплошного мрака. Наверное, у виконта более острое зрение.
– Существует жуткая легенда о постоялом дворе «Страус», что в Колнбруке. Знаете ее?
– Вообще впервые слышу такое название, – призналась Батшеба.
– О, оно очень знаменито, – возразил спутник. – Несколько веков назад место называлось Хоспис. По пути из Лондона в Бат, Рединг и обратно там часто останавливались богатые купцы. Однако постояльцы время от времени пропадали, причем всегда по утрам. Так исчезло в общей сложности шестьдесят человек. Все они просто испарились вместе со своими пожитками и товарами. Но вот однажды пропал богатый купец по имени Томас Коул, с которым до этого не случалось ничего плохого. В отличие от других он все-таки появился вновь. Тело его, как следует отваренное, через несколько дней обнаружилось ниже по течению реки.
– Как следует отваренное? Это вы серьезно?
– Но ведь вам известно, что головы преступников часто выставляли на колах на всеобщее обозрение? В качестве предупреждения остальным? Только, наверное, не знаете, что предварительно эти головы варили, чтобы они дольше сохранились.
– Но это же ужасно, отвратительно!
– В Египте до сих пор так делают, – спокойно продолжал Ратборн. – Не далее как летом мой собственный отец получил корзину с подобным жутким содержимым от паши Египта Мухаммеда Али. Голова принадлежала парню, который якобы убил нашего Руперта. Впрочем, на самом деле оказалось – как и следовало ожидать, – что законы вероятности на Руперта не распространяются. А потому вскоре после получения зловещей посылки появился и он сам, живой и невредимый.
– Какие странные происшествия случаются в вашей семье, – задумчиво протянула Батшеба. – Но вы не упоминали о том, что пытались скальпировать Руперта. Он тоже в детстве был золотым ангелом?
– О нет! – воскликнул Бенедикт: – Он темноволосый, как и я. Издали нас с ним нередко путают.
Прежде чем спутница успела задать очередной нескромный вопрос, виконт продолжил:
– Вернемся к Томасу Коулу. В конце концов, власти занялись этим неблагополучным постоялым двором; который теперь называется «Страус». И оказалось, что в одной из комнат кровать была укреплена на люке, под которым стоял котел. Если под люком поворачивали рычаг, то кровать опрокидывалась, и тот, кто на ней спал, падал прямо в котел.
– И они их варили? Живьем? – срывающимся от ужаса голосом уточнила Батшеба.
– Именно, – подтвердил Ратборн. – Думаю, хозяин с женой тщательно следили за тем, чтобы гость отправлялся на покой изрядно подвыпившим. Так надежнее: не попытается спастись и не закричит.
– Немыслимо, невероятно!
– Увы, люди способны на самые невероятные поступки Причем совершают их по абсурдным поводам или вообще без всякого повода. Однако в этом случае справедливость все-таки восторжествовала. Хозяина и его жену арестовали и судили. Обоих признали виновными и приговорили к повешению, утоплению и четвертованию. А место получило название Томас Коул ин-де-Брук, сокращенно – Колнбрук.
К этому времени экипаж как раз пересек мост и покатил по узеньким улочкам Колнбрука. Остались за спиной гостиницы с уже знакомыми названиями «Пылкое сердце» и «Джордж», В обеих было тихо и темно. Наконец показался печально знаменитый «Страус» с ярко освещенными окнами. Ночной воздух оглашался пьяным смехом.
Когда ландо оказалось всего в нескольких ярдах от входа, дверь неожиданно распахнулась, и из нее вывалились трое. Один, не удержавшись, рухнул лицом вниз прямо перед лошадьми. Однако Ратборн искусно остановился всего в нескольких футах от препятствия.
– Смотри, куда прешь! – грубо закричал второй, бросаясь к товарищу. – Ты же мог его убить, свиное рыло!
Третий нетвердой походкой доковылял до лошадей и схватил одну из них под уздцы.
– Все в порядке, – запинаясь, заявил он. – Дальше не поедет.
– Я вполне способен удержать пару лошадей, – спокойно произнес Ратборн. – А вот вам стоит побыстрее убрать товарища с дороги.
В ответ третий из собутыльников сердечно пригласил его совершить нечто, с точки зрения анатомии совершенно невозможное.
Второй оказался более деятельным. Приподнял друга, оттащил с дороги и даже доволок до скамейки у входа в трактир.
Третий же тем временем, совершенно не обращая внимания на те неудобства, которые его навязчивость доставляла достойному животному, продолжал рассуждать об интимной несостоятельности обидчика, его склонности к маленьким мальчикам и зрелым овцам, а также о неправдоподобно большом количестве недостойных мужчин, которых его мать вполне могла бы считать его отцом.
Несмотря на столь откровенную провокацию, лорд Ратборн стойко сохранял аристократическую невозмутимость.
– Интересно, существует ли на свете более отталкивающее зрелище, чем пьяница в час ночи? – негромко, скучающим тоном поинтересовался он. – И к тому же зрелище менее вразумительное?
