— Штырем из стены. В грудь вогнали.
— Да, задача… — почесал затылок Ряха. — С одной стороны, так просто эту штуковину не всадишь, случай вроде бы исключен, с другой стороны, если специально замочили, зачем с этой хреновиной возиться? Нож куда лучше.
Еще немного подумав, он сказал:
— Темное дело, кто разберет. В этих дальних гарнизонах от скуки что только не делается. Мы вон когда на краю служили, у нефтяных озер, делать было нечего, — ловили ящерок. Обмакнешь ее в нефть, подожжешь — она несется на задних лапках и горит. Красиво.
Подбодрив друг друга подобным образом, мы покинули опустевший ипподром.
— Пропьем твой выигрыш? — с надеждой предложил Ряха.
— Ну уж нет! — категорически отказалась я. — Есть много вещей, которые меня только и дожидаются, и я не могу не оправдать их ожиданий. Пошли.
И мы пошли по лавкам на Большой улице.
Первым делом я купила себе такой же костюм, как тот, что мне одолжила сестра. Самый дорогой, красивый и вызывающий, какой был в Хвосте Коровы, а к нему белье и все, что полагалось. И там же, в лавке, переоделась.
Эта покупка Ряхе понравилась.
Затем в другой лавке я купила теплую куртку из овчины, теплые мягкие сапожки на меху. Зимние штаны.
— Ты, мать, рехнулась? — поинтересовался Ряха.
— Мерзну зимой, — объяснила я. — С детства.
И пока он переваривал мое объяснение, разом приобрела топорик, флягу, котелок, дорожный мешок, моток веревки, огниво.
— Ну а это тебе к чему? — угрюмо спросил Ряха. Самый лучший способ, чтобы тебе не поверили, — сказать правду.
— Да сбегу я из пансионата, надоел он мне! — простодушно поделилась я наболевшим с Ряхой.
Ряха посмотрел на меня с некоторым уважением.
— А-а, понятно. Через степь пойдешь?
— Через степь.
— А есть что будешь?
— Не знаю, — искренне сказала я.
— Ты мяса насуши. Нарежь тонкими ломтиками и вывеси, — посоветовал Ряха. — Опять же сухарей можешь взять, они легкие. Да, купи чекушку слезки — греться. В бегах чекушка — милое дело, но только в меру.
В благодарность за хороший совет я купила две емкости со слезой Медбрата — одну маленькую, для себя, другую, объемистую, для Ряхи.
— Если уж ты серьезно пятки салом мазать собралась, — дал еще совет Ряха, — то возьми вот это.
'Вот это' представляло собой прочнейший кожаный мешок, намертво зашитый по всем сторонам, и лишь в один угол его была вставлена трубочка, снабженная затычкой.
— Шикарная шкура! — осмотрел ее Ряха. — Бери, не прогадаешь!
Стоила шикарная шкура бешеных денег, и я засомневалась:
— А зачем она?
— Тю, она еще бежать собралась! — изумился Ряха. — Чему вас только в вашем гадючнике учат? Ты ее надуешь через трубочку, пробочкой заткнешь. Если пропускать будет, веревочкой еще у основания перетянешь и порядок: речку переплыть — раз, ночку переспать — два. Это тебе не на камнях корячиться. Как в люльке, спи не хочу. Поняла?
И шкуру я купила.
— Ряха, ты не обидишься, если я тебя спрошу? — У меня в голове вертелся вопрос, и я понимала, что если я его не выпущу, то лопну.
— Валяй.
— Ты до Легиона много в бегах был? Все знаешь.
— Был! — оглушительно захохотал Ряха. — Золотое время!
Больше в лавчонке ничего стоящего не нашлось, и мы отправились дальше.
На радостях, что мы уходим, лавочник подарил Ряхе еще одну емкость со слезкой.
Это он сделал зря. Когда мы вышли, Ряха тщательно запомнил лавочку, где такой добрый и щедрый владелец.
Подъезд мой к дому тетушки в новом костюме и с кучей барахла произвел должное впечатление. От Ряхи удалось все-таки отвязаться. Бутыль грела ему душу, с каждой минутой его все сильнее тянуло выпить за здоровье той лошади, что принесла мне победу. Но из чувства долга он решил проводить меня до дома.
Я твердо заявила, что если он будет меня провожать, то тетя обязательно заставит его пить чай с вареньем и говорить о перспективах его повышения по службе.
Ряху перекосило, и он исчез вместе со слезой Медбрата.
— Нагулялась! — с вызовом заявила я, входя в комнату. Следом за мной мальчик из лавки, пыхтя, внес объемистую коробку.
— Ты ограбила храм? — с легким любопытством спросила сестра, поднимая голову от реестра оружия, когда посыльный вышел. — Или провела все это время на панели?
— После того как храм очистили наши друзья из Легиона, грабить в нем нечего, а расценки в этом городе настолько смешны, что я бы не заработала за это время и пары вязаных чулок.
— Тогда я не могу придумать источник твоего внезапного дохода.
— О, у меня в столице много замечательных друзей, которые охотно готовы скрасить время девушке, которую выгнали за дверь. Наш общий друг Ряха, например. Мы посетили с ним ипподром.
— Ничего себе! — по-настоящему разгневалась сестра. — Она шатается с Обрубленным Хвостом по ипподромам, как последняя уличная девка! А что я маме с папой скажу?! Ты еще пока младшая, а я пока старшая и в ответе за тебя!
— Утром ты не вспомнила, что в ответе за меня, — огрызнулась я. — А моего желания участвовать в этом походе на скачки было ровно столько же, сколько твоего желания видеть меня здесь. Посмотрела бы я на тебя, как бы ты отказалась от Ряхиного приглашения!
— Да не злись ты, — уже примирительно сказала сестра. — Ну что ты, как маленькая? Это прежде всего ради [тебя делалось, а потом таков порядок. Я не могу нарушить его даже ради сестры. Хочешь, завтра возьму тебя с собой?
— Куда? — глядя на нее исподлобья, спросила я.
— По делам. По тем делам, что мы сегодня обсуждали.
— Не хочу.
— Соглашайся, Пушистая Сестричка! — весело попросил меня Нож. — Не то мне придется упасть перед тобой на колени. Соглашайся, пожалуйста. Опыт показал, что выпускать тебя на улицу одну еще опаснее, чем посвящать в наши тайны.
Пришлось согласиться.
Глава пятнадцатая
ПО ДЕЛАМ СОПРОТИВЛЕНИЯ
До делам Сопротивления мы отправились утром. Да уж; с той красивой жизнью, что я вела в обществе Ряхи, поход с сестрой ничего общего не имел.
Новый костюм пришлось оставить дома, мы облачились в душераздирающие юбки и чепчики, при виде которых слеза умиления скатилась бы по лицу наших пансионатских надзидам, взяли по корзинке и
