проеме, он направил на него ружье и крикнул: «Гарс!»
Джанасек даже не шелохнулся. Дерк снова крикнул. На этот раз храп спящего стал тише. Воодушевленный этим, Дерк наклонился, поднял первое, что попалось ему под руку, — это был светящийся камень — и бросил его в кавалаанца. Камень попал тому в щеку.
Джанасек медленно сел, моргая. Увидев Дерка, он нахмурился.
— Вставай, — скомандовал Дерк, поводя ружьем.
Джанасек, пошатываясь, поднялся на ноги и стал осматриваться, ища свой пистолет.
— Ты не найдешь его, — сказал ему Дерк. — Он у меня.
Затуманенные глаза Джанасека смотрели устало, но большая часть алкоголя выветрилась за время сна.
— Зачем ты явился сюда, т'Лариен? — медленно проговорил он хриплым, но трезвым голосом. — Ты пришел дразнить меня?
Дерк покачал головой.
— Нет. Мне жалко тебя.
Джанасек вспыхнул.
— Жалко меня?
— Тебе не кажется, что ты заслужил жалость? Посмотри вокруг себя!
— Осторожно, — предупредил его Джанасек. — Еще одна шутка, т'Лариен, и я проверю, достаточно ли в тебе силы, чтобы выстрелить из того самого лазера, который ты так неуклюже держишь в руках.
— Не надо, Гарс, — ответил Дерк. — Мне нужна твоя помощь.
Джанасек захохотал, откинув голову назад.
Когда он остановился, Дерк рассказал ему все, что случилось после того, как Викари убил Мирика Брейта в Челлендже. Слушая, Джанасек стоял неподвижно, крепко сжав руки, скрещенные на груди. Он засмеялся еще раз, когда Дерк рассказал, что он узнал о Руарке.
— Ох, эти кимдисские манипуляторы! — прорычал он.
Дерк подождал, пока кавалаанец не перестанет ругать кимдиссцев, потом закончил свой рассказ.
— Итак? — спросил Джанасек, когда Дерк умолк. — Почему ты думаешь, что это имеет ко мне какое- либо отношение?
— Я полагал, что ты не допустишь, чтобы брейтские псы гнали Джаана как зверя, — сказал Дерк.
— Он сам сделал себя зверем.
— По мнению брейтов, — возразил Дерк. — Разве ты — брейт?
— Я — кавалаанец.
— Теперь все кавалаанцы одинаковы? — он показал рукой на каменную голову чудовища в камине. — Я вижу, ты теперь берешь трофеи, как Лоримаар.
Джанасек ничего не ответил. Он холодно смотрел на Дерка.
— Возможно, я ошибся, но, когда я пришел сюда и увидел все это, я задумался. То, что я увидел, навело меня на мысль, что, может быть, в тебе есть какие-то истинные человеческие чувства к твоему тейну. Я вспомнил твои слова о том, что вы с Джааном связаны более крепкими узами, чем те, которые знаю я. Но теперь я вижу, что ты лгал.
— Я говорил правду. Джаан Викари порвал эти узы.
— Гвен порвала все связи между нами годы назад, — сказал Дерк. — Но я прилетел, когда был ей нужен. Правда, выяснилось, что не так уж я был нужен, и у меня были личные причины, но я прилетел. Этого ты у меня не отнимешь, Гарс. Я сдержал свое обещание. — Он помолчал. — И я не позволю, чтобы кто-либо охотился на нее, если это будет в моих силах. Выходит, то, что связывало нас, крепче кавалаанского союза железа и огня.
— Говори что хочешь, т'Лариен. Твои слова ничего не меняют. Смешно слышать твои рассуждения о выполненных обещаниях. А что ты скажешь по поводу твоего обещания мне и Джаану?
— Я нарушил его, — поспешно согласился Дерк. — Значит, мы с тобой в одинаковом положении, Гарс.
— Я никого не предавал.
— Ты бросаешь тех, кто был тебе ближе всех. Гвен, которая была твоей собетейн, которая спала с тобой, любила тебя и ненавидела одновременно. И Джаана, твоего бесценного тейна.
— Я никогда не предавал их, — с жаром возразил Джанасек. — Гвен предала и меня, и серебро с жадеитом. А Джаан разрушил все убийством Мирика. Он пренебрег мною, пренебрег обязанностями, которые накладывают железо и огонь. Я им обоим не обязан ничем.
— Не обязан, правда? — Под рубашкой Дерк ощущал тяжесть говорящего камня, наполнявшего его словами, воспоминаниями и чувствами человека, каким он когда-то был. В груди у него закипала злость. — И этим все сказано, да? Ты им ничем не обязан, тогда кому какое дело? Все ваши проклятые кавалаанские узы сводятся, в конце концов, к долгу и обязанностям. Чего стоят все ваши традиции, вся ваша древняя мудрость сообществ, вроде законов о дуэли и правил охоты на оборотней! Не надо ни о чем думать — только следовать им. В чем Руарк был прав, так это в том, что вы не умеете любить, за исключением, может быть, Джаана, да и в этом я не уверен. Что бы он сделал, черт побери, если бы у Гвен на руке не было его браслета?
— То же самое!
— В самом деле? А ты? Вызвал бы ты на дуэль Мирика из-за того, что он сделал Гвен больно? Или ты бросил ему вызов из-за того, что он нанес ущерб твоему серебру с жадеитом? — Дерк фыркнул. — Может быть, Джаан и сделал бы то же самое, но не ты, Джанасек. Ты такой же кавалаанец, как и сам Лоримаар, и такой же бесчувственный, как Челл или Бретан. Джаан хотел сделать своих людей лучше, но я подозреваю, что ты оставался с ним из спортивного интереса, и ни на йоту не верил ни в одну из его идей. — Дерк выхватил из-за ремня пистолет и швырнул его Джанасеку свободной рукой. — Возьми! — крикнул он, опуская свое ружье. — Иди охотиться за оборотнем!
Джанасек дернулся и поймал пистолет в воздухе почти автоматически. Он стоял, неловко держа его в руках и хмурясь.
— Я могу теперь убить тебя, т'Лариен, — сказал он.
— Убивай, — ответил Дерк. — Мне все равно. Если бы ты когда-нибудь действительно любил Джаана…
— Я не люблю Джаана, — выпалил Джанасек, вспыхивая. — Он — мой тейн!
Дерк выждал целую минуту, пока слова кавалаанца, казалось, висели в воздухе. Он задумчиво поскреб подбородок.
— Твой тейн? — переспросил он. — Ты хотел сказать, что Джаан раньше был твоим тейном, не так ли?
Кровь отхлынула от лица Джанасека так же быстро, как и прилила. Уголок спрятанных в бороде губ дернулся, что напомнило Дерку Бретана. Пристыженный, он украдкой посмотрел на массивный железный браслет, который все еще украшал его окровавленную руку.
— Ты ведь не все камни вынул из браслета, не правда ли? — осторожно спросил Дерк.
— Да, — ответил Джанасек. Его голос звучал странно тихо. — Не все. Но это ничего не значит, разумеется. Металл сам по себе ничего не значит, если нет другого.
— Но оно есть, Гарс, — сказал Дерк. — Джаан говорил о тебе, когда мы были в Крайн-Ламии. Я знаю. Может быть, с Гвен его тоже связывает металл, может быть, я ошибаюсь. Не спрашивай меня. Но я знаю, Джаану ты дорог. Он не снял железно-огненный браслет в Крайн-Ламии. И я думаю, что он будет у него на руке, когда брейтские собаки будут рвать его на части.
Джанасек покачал головой.
— Могу поклясться, т'Лариен, — сказал он, — что ваша мать была родом с Кимдисса. Но мне трудно спорить. Вы манипулируете людьми слишком искусно.
— Он усмехнулся своей прежней усмешкой. Такой, какая была у него на губах в то утро, когда он направил на Дерка пистолет и спросил, не напугал ли он его.
— Джаан Викари — мой тейн, — сказал он. — Что я должен делать?
Обращение Джанасека, хотя и насильственное, оказалось довольно полным. Кавалаанец сразу взял на себя руководящую роль. Дерк считал, что им следует сразу отправиться в путь, но Джанасек
