разгоряченных плясунов оружие может лежать на взводе под рукой. Не заметишь, как вооружатся. Без крайней необходимости стрельбу не открывайте.
– Понятно, – враз сказали омоновцы.
– Мне, чувствую, отводится роль зрителя? – смущенно спросил Лимакин.
Щепин улыбнулся:
– Посмотри, Петро. С пьяными мы долго возиться не будем.
Операция захвата и впрямь произошла молниеносно. Буквально в считанные секунды на глазах у изумленных девиц оба «плясуна» оказались с наручниками на запястьях, а два «макаровских» пистолета из джинсов, лежавших на широких перилах террасы, перекочевали в карманы омоновцев.
– Ну что, бесстыдницы, глазищи выпучили? – обратился к девицам Щепин. – Натягивайте одежонку и – брысь отсюда!
Повторять предложение не пришлось. Вспотевшие, словно в бане, взлохмаченные «путанки» схватили в охапку свои платьица и как были полунагими в туфельках на босу ногу прытко стриганули по дороге вдоль поселка.
Щепин посмотрел на прислонившихся спинами к стене Сурена и Ильяса:
– Вы, джигиты, тоже надевайте штаны.
Ильяс беспрекословно стал натягивать джинсы, неловко поправляя штанины скованными наручниками руками. Абасов не шелохнулся.
– Тебе, сокол, особое указание нужно? – спросил его Щепин.
– Мне нужен адвокат и санкция прокурора, – хрипло ответил Абасов.
– Всему свое время. Дайте только срок, будет вам и белка, будет и свисток. Одевайся.
– Со связанными руками я не умею одеваться.
– Оденешься, не барин.
Абасов отошел от стены и, явно нарываясь на конфликт, развязно уселся на стуле возле заставленного бутылками стола. Щепин, глядя ему в лицо, спокойно сказал:
– Не куражься. Песенка спета, пора глушить музыку.
– Как говорится, еще не вечер. Хочу поиграть.
– Отыгрался, Сурен. Сейчас с понятыми сделаем обыск. Найдем итальянский гарнитурчик и, кроме уже изъятых двух «Макаровых», наверняка обнаружим более солидный арсенал. В совокупности с убийством Саблиной много уголовных статей тебе запишем. Не наскребай на свою голову лишнюю беду. Ильяс умнее, спокойно штаники надел. Советую последовать его примеру.
Абасов в ответ пьяно расхохотался.
– Ну, что ты ржешь, мой конь ретивый? – с улыбкой спросил Щепин. – На какую спасительную соломинку надеешься?
– Хочу, чтобы вы сами надели на меня штаны… – Сурен скосил жгучий взгляд в сторону Солнышкина. – Майор, покажи следователю, как это делается.
– Если не перестанешь кочевряжиться, такое покажу, что в глазах потемнеет, – угрюмо сказал Игорь Сергеевич.
– О-о-о, ка-а-акой страшный! Я тебя знаю, майор, я с твоей бабой сплю.
– Про баб поговорим позже. – Солнышкин повернулся к омоновцу. – Сними с него браслеты.
Омоновец, щелкнув ключом, снял с запястий Абасова наручники.
– Теперь оденешься? – спросил Игорь Сергеевич.
– Нет.
– Почему?
– Хочу, чтоб в глазах потемнело.
– Больно ведь будет.
– Да ну-у-у?!
– Шею тебе согну – дугой станет, – на скулах Игоря Сергеевича заходили желваки, лицо побледнело. – Поднимайся, чудак. Лежачих да сидячих я не трогаю.
Абасов с нагловатой улыбочкой погладил волосатую грудь. Вызывающе лениво потянувшись, поиграл накачанными мускулами и, словно истосковавшийся по спортивной схватке боксер, пружинисто вскочил со стула. В тот же миг от сокрушительного удара в челюсть он запрокинулся навзничь и, задев взбрыкнувшими ногами зазвеневший бутылками стол, будто кинутый с размаха тяжелый мешок, утробно ёкнув, распластался на полу. Немая сцена длилась несколько секунд. Ошеломленный падением, Сурен резво вскочил на ноги, сжал кулаки и тупо, как разъяренный тореадором бык, кинулся на Солнышкина. Второй удар отбросил его в дальний угол террасы. На этот раз лежание поверженного затянулось. Щепин выключил наяривающие музыкой стереоколонки. Видимо, наступившая тишина привела Сурена в чувство. С трудом приподняв от пола голову, он уставился на Игоря Сергеевича слезливым взглядом и по-детски плаксиво прогундосил:
– Чего дерешься, мент?.. Сильный, да?..
– С такими наглецами, как ваша светлость, справляюсь, – раздраженно ответил Солнышкин.
Абасов перевел взгляд на Щепина:
