– Наверняка какой-то злодей ночью посетил Викину усадьбу. А может, днем мимоходом исподтишка кинул ключ в ограду дома, – высказал предположение Голубев.
– Вероятно, именно так, Вячеслав Дмитриевич, – согласился с ним участковый.
– Но для чего это, Евгеньич?..
– Трудно сказать.
Бирюков посмотрел на часы:
– Давай-ка, Слава, срочно – в медучилище, чтобы экзамены там не проворонить.
– Бегу, Игнатьич, бегу…
Глава XVIII
Вдохновившись после разговора с Бирюковым, Голубев примчался в медицинское училище, словно на крыльях. Экзамены начались всего час назад, но Вика Солнышкина самая первая из группы уже успела ответить на пятерку. Куда после этого она исчезла, нервно тусующиеся в коридоре сокурсницы не знали.
– А Нино Кавазашвили где? – спросил Слава.
Дрожавшая, будто в ознобе, синеглазая бледная девушка показала рукой на дверь аудитории с крупным призывом: «Тихо! Идут экзамены».
– Там.
– Давно зашла?
– Только что.
Чтобы не тратить время в пустом ожидании, Голубев решил заглянуть в общежитие. Знакомая Славе по предыдущей встрече старенькая вахтерша видела Солнышкину совсем недавно, когда Вика с грузиночкой Нино отправилась сдавать экзамен. После экзамена еще не вернулась.
– Значит, она здесь ночевала? – уточнил Слава.
– Наверное, здесь.
– Почему неуверенно говорите?
– Да потому, милый, что не видела, в какое время Солнышкина сюда прошла. Сегодня, кажется, не входила.
– А вчера?
– Вчера не моя смена была. В восемь утра сегодня заступила.
– Со сменщицей не разговаривали?
– Особо-то нам с ней не об чем говорить. Все на десять рядов уже переговорено. Сказала она, что дежурство прошло спокойно. Ночью, когда после одиннадцати замыкаем изнутри дверь, никто не стучался.
– Бывает, стучатся?
– Сколько угодно. Весна на дворе. Девчата молодые, загуливаются без меры. Сплошь и рядом за полночь приходят ночевать. Экзамены вот только в последние дни удерживают их в комнатах. Сутками напролет зубрят учебники.
«На каждом шагу загадки!» – сердито подумал Голубев и помчался назад в училище, опасаясь, как бы еще и Нино не проморгать. Вики по-прежнему не было. Кавазашвили, по мнению Славы, отвечала на экзамене очень долго, но вышла она из аудитории веселая и показала тотчас окружившим ее сокурсницам три растопыренных пальца. В ответ раздался завистливый вздох: «С тебя – бутылка».
– Новое поколение выбирает пепси, – игриво ответила Нино и заторопилась к выходу.
Слава перехватил ее у дверей:
– Привет, счастливая.
Кавазашвили будто споткнулась:
– Здравствуйте.
– Чего пугаешься?
– Ничего.
– Где Вика?
– Я откуда знаю, где.
– Она в общежитии ночевала?
– Не знаю.
– У тебя что, красавица, память девичья? – с упреком спросил Слава и предложил выйти в скверик возле училища, чтобы поговорить без свидетелей.
Тихий майский день был солнечным и теплым. В сквере буйно цвела сирень. Хорохорились в весеннем экстазе задиристо чирикающие воробьи. По утоптанной песчаной дорожке Голубев и Кавазашвили подошли к подновленной недавно скамейке. Не сговариваясь, сели поодаль друг от друга. Слава быстрым взглядом окинул плотную фигуру Нино в укороченном выше колен ярком платье с глубоким вырезом на красивой пышной груди и посмотрел в подведенные тенями жгуче-черные глаза.
