исключительно на светловолосых представительниц прекрасного пола, и вскоре дамы всех других окрасов как потенциальные сексуальные партнерши напрочь перестали меня интересовать. Но кроме наличия нужной масти претендентка обязательно должна была еще быть и симпатичной, и умненькой с виду, и… в общем, много еще чего хотелось, чтобы было в потенциальной спутнице моей жизни на ближайшие два-три часа.
Но сегодня, похоже, был не мой день. Одну за одной я открывал крупные фотки особ, хоть как-то заинтересовавших меня при предварительном просмотре, но ничего такого, чтоб, для души, не попадалось даже в первом приближении. Более того, чем дальше в лес, тем злее становились партизаны. Если в самом начале моего просмотра еще встретились одна-две девицы, над фотографиями которых, прежде чем сказать окончательное «нет», я минуту-другую размышлял, то дальше пошло просто форменное безобразие. Контингент был или некрасив, или до отврата вульгарен, а чаще – и то, и другое вместе, и проковырявшись во всей этой уцененке с полчаса, я в сердцах захлопнул окно сайта «Столичные Невесты». Я вздохнул, закрыл соединение с Интернетом, и хотел уже выключить компьютер, как вдруг проблеском последней надежды на несбыточное в голове мелькнула мысль. Я соединился с Сетью, и снова зашел к «Невестам». Дело в том, что этот сайт кроме рекламы жриц интимного досуга предлагал еще и сервис просто службы знакомств. Каждый желающий мог разместить на его страницах свое объявление о желании познакомиться с представителем противоположного пола. Так вот, как-то раз среди на этом сервисе разместил свое объявление и я. «А это-то на кой хрен?!» – спросите вы. Да, собственно, ни на какой, а так – в шутку, да по пьянке.
Дело было в этом же самом офисе и, кстати, тоже в пятницу. Только была зима. И был какой-то неубойный повод для пьянки. Наверное, заключили какую-то мелкую сделку, но радости было, как будто мы получили контракт на поставку оборудования как минимум для Бурейской ГЭС. Собралась большая компания – кроме меня, Гохи и еще одного моего тогдашнего компаньона – Романа, было еще три или четыре человека, так или иначе имевшие отношение к поводу торжества, – сейчас уж всех поименно и не вспомнить. По случаю приличного мороза решили никуда не выдвигаться, а организовать все на месте. Гоха и еще кто-то сгоняли в магазин, мы с Романом составили вместе столы и – понеслось! Пилось в тот вечер как-то особенно смачно, и в магазин бегали еще дважды. Так что к тому неизбежному моменту, как в табачном дыму над столами повис женский вопрос, все были уже совсем хороши.
Роман, подражая господам гусарам, выпил с локтя и заблажил: «А теперь к актрисам!». Все чуть было уже не поехали, но в таком состоянии, как тогда, не рискнул сесть за руль даже не боящийся со своей ксивой ГАИшников Гоха. Тогда больше для смеха зашли на «Столичные невесты» и долго выбирали, сопровождая процесс такими шуточками, что скоро все лежали на столах. Даже, помнится, кому-то звонили, что-то говорили, а потом долго ждали, когда же приедут прекрасные гостьи. Когда же стало очевидно, что ехать за полночь к нашей угарной компании дур нету, нашли утешение во мнении, что, дескать, и слава Богу, и что общаться с падшими женщинами вообще нехорошо. Спонтанно возникла сложная философская дискуссия о том, какая женщина падшая, а какая – нет, потом перешло на женщин вообще. Сошлись во мнении, что женщины – существа необыкновенные, и понять ни их самих, ни мотивацию их поступков мужику не дано, как невозможно охватить умом бесконечность вселенной. Стали рассказывать о самых необыкновенных женщинах в своей жизни. Говорили одновременно все. Гоха врал о своем студенческом романе с сорокалетней деканшей факультета, на котором он учился, кстати – кандидатом технических наук; кто-то хвастал, что переспал с актрисой, правда, малоизвестной; Роман начал всех убеждать, что самая необыкновенная и красивая женщина на свете – это его жена Жанна. Еле успев прикусить язык, чтобы, согласившись, не выдать своей давнишней симпатии к Жанне, я сидел молча и грустил. И потому, что только что поругался по телефону с Галиной, безапелляционно потребовавшей, чтобы я немедленно ехал домой, и потому, что в эту минуту с точки зрения необыкновенности женщин, когда-либо входивших в орбиту моего общения, я ощущал себя по сравнению с остальными участниками пьянки несколько ущербным. Можно было, конечно, на ходу придумать что-нибудь эдакое сногсшибательное, но врать принципиально не хотелось. И тут у меня родилась мысль, счастливая настолько, что я тут же поделился ею со всеми. Я сказал, что хотя к текущему моменту не могу с точки зрения темы беседы похвастать какими-либо выдающимися достижениями, но думаю, что к следующему слету за одним столом участников настоящей пьянки смогу отчитаться о существенных успехах в данной области. Потому, что как раньше в Греции, сейчас
Я зашел на свою страничку. Надо же, сообщения были – аж три штуки! Первое было от той самой водопадной байдаристки, в котором она в совершенно непечатных выражениях сожалела, что ошиблась во мне, второе – от явно не совсем нормальной очень полной женщины лет шестидесяти, недвусмысленно намекавшей, что она и есть самая необыкновенная женщина на свете. На снимке она была изображена в школьном передничке и в кукольно-белом парике с косичками. Меня передернуло, и я без какой-либо надежды открыл третье сообщение. Это было, как и предыдущие, короткое текстовое сообщение с вложенным файлом – видимо, фотографиями. Но уже с первых строчек я понял, что это послание – совсем не такое, как те, другие. «Здравствуйте, Антон! – вроде бы, совершенно обыкновенно, но в то же время как-то очень мило начиналось письмо. – Очень похоже, что я и есть та самая стройная (172-52) москвичка, о которой Вы пишете. В подтверждение соответствия Вашим эстетическим запросам высылаю Вам свое фото, – правда, в жизни я лучше. Что же касается необычности, то… может быть, об этом при встрече? Заранее благодарю за посильную материальную поддержку. Жду звонка. Вита». И кроме этого – только номер мобильного телефона. Этот текст был совершенно непохож на любое из подобного рода женских объявлений, когда бы то ни было случайно или целенаправленно прочитанных мною. В коротком послании был и интеллект, и интеллигентность, и такт, и в то же время – глубокое чувство собственного достоинства. А слово «посильную» скрасило вроде бы односмысленную фразу о принятии материальной поддержке доброй порцией иронии в адрес предлагающего эту поддержку. В предвкушении чего-то на самом деле
