нечто подобное.
Когда тайна разнеслась далеко окрест (невозможно удержать в узком кругу столь захватывающую весть), тот же час ей воспротивились соферим - тогда-то и сподобился Иисус биографии. Наивные историотворцы, имевшие в своем распоряжении не слишком-то обильные сведения, прибегли к гениально простому приему: ничтоже сумняшеся приладили факты к пророчествам либо стихам из Писания.
Один из этих дилетантов подчистил для наипервейших нужд - и без всяких скрупулов - предания о древних народных героях, а понеже недостало ему знания ни истории, ни Писания, нагромоздил таких нелепостей, что даже его последователи и доброжелатели Иисусовы не рискнули повторить сии благоглупости, предпочитая свои собственные измышления, едва ли более достоверные.
34. Оторопь берет, когда читаешь сообщение упомянутого мудреца. Родословную Иосифа он возводит не только к царю Давиду, но и к патриарху Аврааму. С истоками сей генеалогии еще так-сяк можно согласиться, приблизительно до вавилонского пленения, а вот вторая - откровенно досужий вымысел. Существуй хоть одно колено Давидово legitimi tori {От законного брака (лат.). } во времена Хасмонеев, вырезали бы они всех представителей оного не моргнув глазом, а уж Ироду Великому, идумеянину, даже и в голову не пришло бы воздержаться от истребления сего колена.
Смею тебя заверить, подобной родословной не могла похвалиться ни одна наивлиятельнейшая иудейская фамилия, не исключая и семейств первосвященнических, им-то генеалогическое древо пришлось бы весьма кстати, да и у них записи старше пятого-шестого поколений фабриковались без всяких церемоний, ежели случалась в том потребность.
Будь Иосиф, прозванный Пантерой, потомком Давидовым, даже по боковой ветви, и не по родословной, а лишь по семейному преданию, его сыновья уж что-нибудь да знали бы об этом.
Тут наш автор явно перебрал и, как сейчас докажу, попался в свои же силки. Ибо читаем у него далее:
Рождество Иисуса Христа
было так: по обручении Матери
Его Марии с Иосифом, прежде
нежели сочетались они, оказалось,
что Она имеет во чреве от
Духа Святого.
Последней фразой наш изобретательный чудодей перечеркивает собственные предыдущие умозаключения, отрицая отцовство Иосифа, а тем самым и якобы царско-Давидово происхождение Иисуса.
Можно согласиться - божественное происхождение поважнее земного, да разве упустили бы пророки столь исключительную возможность?
В истории народа часто случались 'сыны божий', мужи избранные, взысканные духом божиим, только ни разу не опозорил себя бог грехом с земной женой. Мысль эта чужда иудейскому пониманию бога, недопустима и богохульна. Ни один пророк не решился бы утверждать что-либо подобное, и ни один мессия не возгласил бы такого святотатства; столь сомнительная идея могла возникнуть лишь в диаспоре, среди прозелитов, взращенных на греческих, сирийских, египетских мифах, издавна презираемых философами, но и по сей день бытующих среди простого люда. Пересаженная на почву секты, идея эта, к вящей путанице, обратила бога в человека, а человека в бога.
Мой 'историк' легкомысленно и неосторожно желает убить двух перепелов одной стрелой: обожествить Иисуса по наилучшим эллинским рецептам и одновременно воплотить пророчества. Посему далее сообщает:
Иосиф же, муж Ее, будучи
праведен и не желая огласить Ее,
хотел тайно отпустить Ее.
Размышляя о том, увидел Иосиф во сне ангела, что подтвердил признание жены и при оказии сообщил:
Родит же Сына, и наречешь
ему имя: Иисус, ибо Он спасет
людей Своих от грехов их.
Далее биограф поясняет: случилось сие во исполнение пророчества Исайи:
Се Дева во чреве приимет
и родит Сына, и нарекут имя Ему:
Еммануил, что значит: с нами Бог.
После чего праведный Иосиф жену свою принял, однако не вожделел ее, пока не родила сына, из чего следует - не слишком-то доверял Иосиф, mirabile dictu {Как это ни удивительно (лат.).}, самому ангелу. Беспечный историк умалчивает, почему же Иисусу не дали все-таки имени Еммануил; в простоте своей не ведает он и того, что пророчество Исайи знатоки Писания относят к зачатию Иезекии, сына Ахаза (читай в Книгах Царств), истину же взыскуя, и сие отнюдь не наверняка. Иезекия хотя и восстановил в Израиле культ Яхве после своего безбожного отца и тем хоть исполнил предначертание, однако и ему не дано имени Еммануил, к тому же никогда не считали его мессией, да и самое упомянутое пророчество никогда не числилось среди мессианских. Другие же предсказания Исайи и впрямь занесены по этому ведомству.
А дальше весь анекдотец наш историк склепал из легенды о рождении Самсона, упомянутого иудейского героя, о нем в Писании читаем:
И явился Ангел Господень
жене, и сказал ей: вот, ты неплодна
и не рождаешь; но зачнешь и родишь сына.
Подгоняя оригинальный текст Писания к распространенному на Востоке мифу о божественном происхождении многих героев, автор из себя выходил, дабы придать своей записи черты иудейские per analogiam {По аналогии (лат.).}. Возможно, взял на себя нелегкий этот труд, памятуя о назорейских годах Иисуса, ведь и Самсон был назореем, первым в истории Израиля.
Божественное зачатие не успокоило нашего невежду, он, видно, опасался, а ну как от такого союза родится лишь полубог? Потому и отправил Иисуса к Иоанну, дабы принял от него крещение, а предприятие понадобилось лишь для подтверждения божественности Иисуса, ибо во время крещения небо разверзлось и глас возвестил:
Сей есть Сын Мой Возлюбленный,
в Котором Мое благоволение.
После божественной адоптации сам диавол искушал Иисуса, диавол вопреки двум божественным декларациям, подобно Иосифу, все никак не мог взять в толк, кто перед ним, пока не выслушал весьма решительной отповеди: не искушай господа бога твоего.
Прости, невмоготу мне и далее искать хоть крупицу логики в благоглупостях, что понаписал сей поистине убогий духом человек о рождении Иисуса. Вкратце сказываю: имен, видимо, собрание (допускаю сие) псевдопророческих логий, писанных явно дилетантом, наш сочинитель произвольно перекроил факты и приукрасил их самым фантастическим вымыслом. Кабы свои писательские манипуляции провернул, не касаясь кое-каких событий (что легко проверить), многое сошло бы еще с рук - хоть и выдумки, да умелые; но когда, доказывая пророчество весьма сомнительного свойства, автор сообщает об избиении в Вифлееме всех младенцев до двух лет - это уже верх наивности, ибо ни один историк жестокого властелина и его многочисленных злодеяний не преминул бы оповестить мир о неслыханном преступлении, а в источниках избиение младенцев не упоминается ни словом. Не диво - историки никакие пророчества в расчет не принимают.
35. Итак, оставим на время всех этих лжецов и взглянем на их оппонентов.
Может случиться, противная сторона - книжники и понаторевшие в казуистике - проявит больше здравого смысла, чем простаки, коих отчасти оправдывает sancta simplicitas {Святая простота (лат.).}. Да где уж там! Несут вздор, пожалуй, еще почище.
В моей обширной библиотеке, как упоминалось, довольно много полемических сочиненьиц пера наших хахамин, то бишь мудрецов. В одной из этих глупеньких историй рассказывается, как после дерзкого выступления Иисуса спорили трое книжников: равви Наум, равви Мат-тат и равви Бар-Тимеос. По равви Науму, дерзновенный - просто ублюдок, по разумению равви Маттата, он - сын женщины, страдающей кровотечением, а Бар-Тимеос полагает, что Иисус - и тот и другой вместе. Первые двое возразили: не может быть двух причин одного явления. На что Бар-Тимеос объявил, что докажет свою правоту. и отправился к матери Иисуса, торговавшей овощами на рынке.
Равви обратился к ней:
- Дочь моя, признаешься в одном деле, о коем спрошу, укажу тебе путь к вечной жизни.
Женщина ответила:
- Поклянись!
И Бар-Тимеос поклялся, одновременно в сердце своем отменив клятву, и спросил:
