еле слышно. Наталья вышла открыть. На пороге стояла Оксанка, закутанная в большой шерстяной платок, а на нижней ступеньке крыльца, опершись о столб, сидела Вера.
- Это Оксанка стучала. Самой-то уже на крыльцо не подняться, проговорила она, прерывисто дыша.
Наталья всякого успела повидать. Мало-мальски свыклась с людскими бедами, которые приходят вместе с болезнями. Но на этот раз не могла сдержаться, глядя на девочку в материнском платке с бахромой по краю. Оксанка смотрела на тетю-докторшу и, видно, не понимала, почему та плачет.
Вера, немного отдышавшись, сказала:
- Виновата я перед вами, Наталья Николаевна: плохо о вас думала. И от Оксанки не утаила... Ну, про ее отца. А это, видно, судьба. Кругом судьба... Я и перед Инной Кузьминичной виновата...
Оказывается, после того осмотра Натальей Николаевной она догадалась и сразу поверила, что больна неизлечимо. Поплакалась соседке. Та и давай ее попрекать: как же так, больница под боком и не обратиться. Обращалась, и много раз. Смотрела сама Инна Кузьминична. Назначила лечение, да, выходит, не то, что нужно. Новая докторша, Наталья Николаевна, сказала, что надо ехать в Минск. А соседка: 'Ну, Верка! Пропишу я про все эти дела самому министру. Ведь не только ты, но и дите твое страдает'. Теперь могут быть неприятности у Инны Кузьминичны.
- Не об этом надо думать, Вера, - сказала Наталья, выслушав ее сбивчивый рассказ. - Значит, нагнала я на вас страху? Так это ведь чтобы вы не откладывали: чем раньше начать лечение, тем лучше. А что до неприятностей, так нам, медикам, никуда от них не деться.
- Вы уж извините, Наталья Николаевна, - виновато сказала Терехова, наверное, я все-таки поеду в Минск. А Оксанка, вы как-то говорили, могла бы немного побыть у вас.
- Ну конечно же, Вера. Какие могут быть разговоры. Сколько надо, столько пусть и остается. Я говорила маме про Оксанку, так она даже обрадовалась. Сказала: ей веселее будет с девочкой, когда я на работе.
Наталья взяла Оксанку на руки, обернулась. Вера, не вставая со ступеньки, сказала:
- Немного отдышусь и пойду домой. А завтра автобусом - в Минск.
- Нет, останетесь у нас. Завтра вместе пойдем в больницу, я вызову 'скорую', и она отвезет вас в район. А там уж и в Минск... Сейчас вернусь и помогу вам.
Наталья отнесла Оксанку в комнату, раздела и усадила ее за стол.
- Ты умеешь сама кушать? - спросила Наталья девочку.
- Да-а, - протянула Оксанка.
- Вот бери, что нравится, и кушай. А я пойду маме твоей помогу.
Трудно Тереховой. Сегодня почему-то особенно трудно. Выберет какое-то положение, и как будто терпимо. Но стоит чуть сдвинуться, повернуться или наклониться, как пронзает стреляющая боль. Совсем измучилась Вера. Если часок поспит, то и ладно. Вот и лицо совсем бледное, темные круги под глазами. Да как же им не быть этим кругам, если у человека из-за боли нет сна? Спасибо, что хоть Наталья Николаевна, добрая душа, участлива, помогает и ей, и Оксанке.
- Ну, Вера, обопритесь на мою руку и потихонечку поднимайтесь, присела к Тереховой Наталья. - За Оксанку не беспокойтесь. Мы за ней как за родной дочкой будем смотреть.
С большим трудом, но все-таки поднялась Вера. Стояла, пока Наталья хлопотала с постелью. Нашлись доски. Из них соорудили что-то вроде щита, чтоб не прогибалась кушетка. Дома Вера делала то же самое. Так немного легче. Не поленилась Наталья, сбегала в больницу, принесла обезболивающее лекарство, напоила им Терехову.
Утром на 'скорой' вместе с бригадой приехали хирург Линько и незнакомый мужчина. Наталья подумала, что они к старшему лейтенанту. Оказалось, нет. Линько вызвал Инну Кузьминичну и, представляя гостя, сказал:
- Из министерства здравоохранения. Сомов Михаил Яковлевич.
Норейко расплылась в улыбке:
- Пожалуйста, уважаемые Михаил Яковлевич и Пал Палыч, прошу ко мне.
- У нас, Инна Кузьминична, - уже в кабинете начал Сомов, - не совсем приятная миссия.
- Какая уж есть. Говорите.
- Я прошу вас пригласить и Наталью Николаевну Титову. Она тоже причастна к делу, в котором мы должны разобраться.
Инна Кузьминична выглянула в коридор и велела позвать Титову.
- У вас в Поречье, - продолжал Сомов, когда Наталья вошла и села, проживает Терехова Вера Ивановна. По нашим данным, она больна раком молочной железы с метастазами в позвоночнике.
Лицо Инны Кузьминичны пошло белыми пятнами. Вот оно! Подкопалась-таки эта Титова. Не зря плела тогда о запущенном раке у Тереховой. А теперь настрочила жалобу. Ну как с такой работать? Как можно спокойно переносить ее мышиную возню? Если бы еще не поддержка Корзуна, она как-нибудь справилась бы с этой выскочкой. Ну ничего, мы еще посмотрим. Ей можно тоже такое устроить, что чертям будет тошно. Инна Кузминична подкрепила свои мысли таким красноречивым взглядом на Титову, что та не смолчала:
- Инна Кузьминична, ни к чему ваш угрожающий вид.
- Какой вид? - не понял вначале Сомов. - А, вы вот о чем. Нет, Инна Кузьминична, письмо написала не Наталья Николаевна.
- А кто же еще? Кроме нее, больше некому.
- Уверяю вас, Инна Кузьминична: к этому письму Наталья Николаевна не имеет никакого касательства.
- Я думаю, - пробасил Пал Палыч, - дело не в том, кто написал. Важно другое - что написано. Если навет - одно дело, а если правда - другое. Где сейчас больная?
- У нас в больнице, - ответила Наталья.
- Это не та Терехова?..
- Именно она и есть, - поспешила уточнить Инна Кузьминична. - Та самая, муж которой умер не без участия Натальи Николаевны.
- А девочка ее где же теперь?
- У меня, - ответила Наталья.
- Надо же как-то искупать вину. Вот мы и взяли девочку, - иронизировала Норейко.
Линько посмотрел на Инну Кузьминичну, потом перевел взгляд на Титову. Да, нелегко приходится этой девушке. Он-то хорошо знает, кто автор письма, знает также, что Норейко действительно запустила рак у Тереховой. И не думает оправдываться - виноватых ищет.
- Принесите, пожалуйста, амбулаторную карту Тереховой, - попросил Инну Кузьминичну Сомов.
Норейко вернулась минут через пять:
- К сожалению, карты нет. Где-то затерялась.
Возникла неловкость. Все понимали, что амбулаторная карта исчезла не сама по себе, ее просто изъяли из картотеки и куда-то спрятали. Кто это сделал? А может, Инна Кузьминична и не искала карту, а просто водит всех за нос? Если это так, то ей не позавидуешь. Пал Палыч, ничего не говоря, вышел из кабинета и направился в регистратуру.
- Найдите, пожалуйста, амбулаторную карту Тереховой Веры Ивановны.
- Я уже искала. Но ее нет, где-то запропастилась, - ответила дежурная медсестра.
Линько вернулся ни с чем:
- Да, дежурная медсестра говорит то же самое.
Наталья несколько раз порывалась встать. В ней боролись два чувства. Одно - плюнуть на все это и будь что будет. Исчезновение амбулаторной карты ничего изменить не может. Разве что доставит дополнительные неприятности Инне Кузьминичне. Она этого просто не понимает или не хочет понять. С другой стороны, хотелось помочь этой недалекой женщине не делать очевидных глупостей. Час назад, еще до приезда гостей, Наталья держала амбулаторную карту Веры Тереховой в руках. Записала нужные данные. Дежурила Екатерина Мирославовна. Ей Наталья и отдала карту. Могла ли она за этот час исчезнуть бесследно?
- Разрешите, я поищу.
- Пожалуйста, - кивнул Сомов.
