Корзун сам не очень-то понимал, зачем он все это делает. Ну приедет Галина, покажет диплом. Дальше что? Положим, они познакомились. Но стоит показаться с нею на людях, как об этом узнают все. Здесь, в райцентре, может быть, только сотрудники районной больницы. А уж что касается Поречья... Там все тайное становится явным уже на следующий день. Как объясняться с Инной? Нет, не следует пускаться в сомнительные авантюры. Да и вообще, что решать наперед? Приедет - видно будет...
Назавтра незадолго до обеда позвонил кадровик: приехала Чередович. Корзун почувствовал, что у него слегла сперло дыхание. Налил полстакана воды, неторопливо выпил. Снял медицинскую шапочку и спрятал ее в шкаф. Одернул двубортный халат, подошел к зеркалу, поправил слегка курчавившиеся волосы. 'Черт-те что, - мелькнуло в голове. - Какое-то мальчишество'. Не успел сесть за стол и принять подобающую обстановке позу, как в дверь постучали. 'Войдите!' - ответил Иван Валерьянович. Не узнал своего голоса: в нем появилась нервная хрипотца. Открылась дверь, и в кабинет несмело вошла Галина. Корзун видел ее в медицинском халате и в каком-то необычном головном уборе. Сейчас она была в легком шерстяном платье. На серой ткани чуть более светлая вышивка. Волосы по моде, покрашены под седину. Это как вызов: мне- то, юной, чего бояться седины?
- Здравствуйте, - поздоровалась Галина. - Мне сказали, будто у меня что-то не в порядке с дипломом. Тут какое-то недоразумение. Вот мой диплом.
- Садитесь, пожалуйста, - кивнул Корзун на стул. - Формальность, знаете ли, - он внимательно разглядывал фотоснимок. Миловидное, совсем юное лицо. Ей бы еще белый передничек - десятиклассница, да и только. Перевел взгляд на саму Галину. Губы почти детские, красные-красные. В глазах - далекая голубизна.
- Диплом я показывала в отделе кадров. Мне сказали, что все в порядке, - недоумевала Галина. Ей действительно сказали, что все в порядке. Но вдруг все-таки что-нибудь не так? Корзун ее успокоил:
- Не волнуйтесь, Галина. Считайте, что все формальности улажены.
Вот тут-то взять бы да и отпустить Чередович. Но на Корзуна словно что-то нашло, он совсем забыл о своем давешнем решении. Спросил заботливо:
- Как вы добирались до райцентра?
- Автобусом.
- А в обратный путь как же?
- Тоже автобусом.
- Когда он отходит?
- Через четыре часа.
- Долго ждать. Кстати, я через час еду в Поречье. Могу и вас подвезти. Как, подходит такой вариант?
- Я не знаю.
- Что значит 'не знаю'? Вызвал-то вас я, значит, и отвезти должен тоже я.
Галина взглянула на Корзуна с сомнением. Поняв свою оплошность, тот поправился:
- Вас действительно вызывал отдел кадров. Что-то там напутали с номером диплома. А я попросил, чтобы вас послали ко мне, надо же руководству знать своих подчиненных.
Галина по-прежнему колебалась:
- Мне еще в универмаг надо зайти.
- Пока я тут закончу, можно не один, а три универмага обойти, - не давая ей опомниться, сказал Корзун. - Через час за универмагом по дороге на Поречье я буду ждать вас в своей машине. До встречи.
Галина, похоже, все еще не могла понять, почему он так заботится о ней. Корзун же с деловым видом углубился в бумаги. Поднял голову лишь в тот момент, когда Галина, выходя, скрипнула дверью. До чего же хороша! Он вдруг понял, что уже не сможет остановиться. Его будет тянуть к Галине, как тянет человека пропасть, на краю которой он стоит. Что-то похожее он испытал, когда затеял купить машину. Был же мотоцикл. Ездил на нем куда хотел и когда хотел. И хлопот, пожалуй, было меньше. Поставишь в уголок двора, и никому он не мешает, ни у кого не вызывает зависти. Но курица не птица, а мотоцикл не машина. Когда ты за рулем хотя бы 'Запорожца', тебе, кажется, все доступно и все дозволено. Наконец купил и машину. Не 'Запорожец', а 'Жигули', тринадцатую модель. В первые дни ног под собой не чуял. А сейчас вот с завистью начал присматриваться к 'Волгам'. Желания наши - как пропасть...
Рабочий день кончился. Корзун забежал домой, открыл холодильник. В нем всегда был достаточный запас всего, что нужно холостяку. Завернул в бумагу кусок копченой колбасы, ломоть сыра, полбуханки хлеба. Достал банку консервированного лосося и коробку конфет. Что же взять из спиртного? Коньяк? Станет ли его пить Галина? На всякий случай нужно прихватить бутылку шампанского и, конечно же, 'Буратино'. Девушки любят сладкие напитки. Вот теперь, кажется, все. Найти для всего этого домашнюю сумку и - в гараж.
Корзун холил свою машину. Пыли не было даже на колесных дисках. И все же достал кусок списанной простыни, тщательно, до зеркального блеска протер кузов, прошелся щеткой в салоне и только после этого выехал за ворота. Миновав универмаг, Иван Валерьянович увидел удаляющуюся Галину. В чем дело? То ли стоять и ждать на тротуаре ей показалось неудобным, то ли решила все-таки ехать автобусом. Автостанция была на окраине райцентра по дороге на Поречье. Поравнявшись с Галиной, Корзун остановил машину, открыл дверцу:
- Садитесь, пожалуйста.
Галина после минутного раздумья все же села на переднее сиденье.
- Спасибо, Иван Валерьянович.
- Что же вы не подождали?
- Ну, как-то неудобно. У вас забот хватает и без меня.
- Забота о вас - это самая приятная из всех забот, - с ходу пошел в атаку Корзун.
- Вот узнает Инна Кузьминична, перепадет вам на орехи.
- При чем тут Инна Кузьминична? Я что, муж ей?
- Не муж, но и не посторонний человек.
Корзун решил не торопить события. Пусть Галина успокоится, пусть уляжется ее настороженность.
- Не придирается теперь Наталья Николаевна?
- Нет. А вот от Марины мне попало, - живо ответила Галина. - Никогда она еще так не отчитывала меня, как тогда, после собрания. По-всякому она обзывала меня: и эгоисткой, и сухарем, и бездушной.
- А при чем тут эгоизм?
- Она говорила, что я только о себе и думаю, что мне нет никакого дела до людей. Но это же неправда. Честное слово, неправда. Разве человек не может иметь своего мнения?
- Не только может, но и должен, - поддержал Корзун Чередович. Представляете, Галина, что получилось бы, если бы все поступили так, как говорят начальники. Ведь они такие же люди, как и все остальные. Они тоже ошибаются. А если поддерживать ошибку, она растет, увеличивается. И вред от нее становится большим. Вам, конечно, трудно возражать Наталье Николаевне. Говорят, она злопамятная?
- Нет, она справедливая. Мы все ее очень любим. И, вы знаете, вернулась к прежнему разговору Чередович, - Марина почти убедила меня. Если бы мы собрались еще раз, я, наверное, поступила бы иначе.
- А разве это хорошо менять свои убеждения?
- Я изменила не убеждение, а мнение. Это не одно и то же.
Э, да с этой девчонкой ухо нужно держать востро. Корзун сам того не заметил, как подменил одно понятие другим. Они, казалось бы, близки по смыслу. Но, поди ж ты, Чередович разобралась в них и не дала ввести себя в заблуждение.
- Ну хорошо, не убеждение, а мнение. Но и его легко менять не следует.
- Бывают случаи, когда вы ошибаетесь?
Как ответить Чередович? Сказать, что он никогда не ошибается? Этому никто не поверит. И первая не поверит Чередович. Сказать, что он ошибается так же, как и другие? Ему кажется, что он уронил бы себя в глазах этой миловидной спутницы. Решил избрать золотую середину.
- Редко, но бывают случаи, что ошибаюсь и я.
