- Нашим учреждением заведую я. Стало быть, и за помощью нужно обращаться ко мне. У меня все-таки опыт. А опыт - всему голова.
- Правильно. У вас, я вижу, хорошая память. Почему же вы сделали не так, как я говорил?
- Да как же не так? Я когда увидела, что с Тамарой Козич у меня не получается, к вам и обратилась.
- А потом?
- Потом? Потом, вижу, что и у вас не получается.
- И решили подорвать мой авторитет?
- Да что же вы такое говорите, Федор Тарасович? При чем тут авторитет?
- При том, Лариса Остаповна. Вы начнете наговаривать на меня, я - на вас. И что получится?
- Да при чем тут наговоры? Я же на вас не наговаривала.
- Это все равно что наговаривали.
- Не знаю, Федор Тарасович, что и думать.
- Вы не знаете, а я знаю. Не успели приехать, а уже развели тут не понятно что.
Завойкова не могла даже предположить, что Лещинский имел в виду, сказав 'не понятно что'. Думала, что речь идет о все той же Тамаре Козич. Но ошиблась.
В местах, где медицинские учреждения, в том числе и фельдшерско-акушерские пункты, соседствуют с воинскими частями, так уж заведено, что между медиками разных ведомств устанавливается прочная деловая связь. Ну а там, где есть и совсем молодые, эта связь становится особенно прочной. И не мудрено, что как только в Петришково приехала Лариса Завойкова, на ФАП почти сразу же пожаловали военфельдшер Ботов Кирилл и его друг лейтенант Силич Сергей. Казалось, зашли случайно. Но почему-то получилось так, что их визит был приурочен к тому моменту, когда на ФАПе не было Федора Тарасовича.
- Вы к заведующему? - спросила Лариса ожидавших в прихожей военных.
- К нему, - слукавил лейтенант. - Но, к сожалению, на месте его не оказалось. Так мы уж тогда к вам.
- Но у меня еще одна женщина ждет.
- А вы принимайте. У нас время есть. Можем подождать.
Подождали, пока Лариса не закончила прием.
- Слушаю вас, - вышла в ожидалку Лариса. Лейтенанты встали, одернули гимнастерки, поправили поясные ремни. Представились. Назвала свою должность и фамилию Лариса.
- Тут вот какой вопрос, - начал военфельдшер. - По традиции мы заключаем с соседями шефство. Наше начальство приказало нам познакомиться с вами.
- Так вы подождите еще немного. Придет заведующий, вы с ним и поговорите.
- Мы люди военные, и свободного времени у нас не так много.
- Тогда в другой раз.
- Можно, конечно, и в другой раз. Но раз мы с вами уже познакомились, то для укрепления шефской связи, может, согласитесь приехать к нам на концерт?
Лариса хотя и понимала, куда клонят лейтенанты, сделала вид, что озабочена лишь деловой стороной вопроса. Поэтому ответила:
- Я передам Федору Тарасовичу ваше предложение.
Но военных сбить с толку таким поворотом дела не так-то просто.
- Вы знаете, Лариса, Федор Тарасович - человек семейный. Вечером ему отлучаться от семьи никак нельзя. Это мы уж знаем точно. - А вы - другое дело. Так как насчет концерта?
- Я же не знаю, где вы и как к вам пройти.
- О! - дружно воскликнули оба. - Это уже наша забота. Мы за вами приедем и отвезем домой в наилучшем виде. На военных вы можете смело положиться.
Так вот и начала укрепляться шефская связь между воинской частью и Петришковским фельдшерско- акушерским пунктом. Правда, не со всей воинской частью, а только с наиболее молодыми ее представителями. И не со всеми работниками ФАПа, а только с комсомолкой Ларисой Завойковой. Узнал об этом Федор Тарасович и обиделся. Обиделся прежде всему потому, что и до приезда молоденькой акушерки были попытки установить шефскую связь. Но дальше попыток дело не пошло. То у самого Федора Тарасовича не было времени, то военные были заняты учениями. Так вот это хорошее начинание и заглохло. Заглохло, можно сказать, на самом корню. А тут на тебе. Приехала Завойкова, и уже шефская связь. Обида у Федора Тарасовича немалая. И начал точить его душу червь. А в шефстве ли тут дело? А не простая ли тут распущенность его подчиненной? И чем дальше, тем больше росла его обида. И не просто обида, а чувство уязвленного самолюбия. Как же, не посчиталась с ним как заведующим, начала подкапываться под его авторитет среди военных. Нет, так дальше идти не может. Надо принимать меры. Какие? Самый верный способ - сообщить начальству о неблаговидных делах человека, которого ты хочешь поставить на место. Сообщить письменно. А кому из начальства? Главному врачу Поречской больницы Титовой Наталье Николаевне? Нет, эта не войдет в положение Федора Тарасовича. Еще, пожалуй, и навредит. Слышал он, что она в немилости у главного врача района Корзуна Ивана Валерьяновича. Вот кому нужно написать. И написал. А заодно и добавил, что докладывал о безобразиях главврачу Поречской больницы Титовой. Да та мер не принимает. В своем письме Федор Тарасович указывал на два безобразия: на участившуюся заболеваемость среди женщин Петришковского ФАПа и аморальное поведение Завойковой. Заболеваемость среди женщин Петришковской зоны действительно увеличилась. Но этому увеличению Лещинский придал особый оттенок. До приезда Завойковой Федор Тарасович не все случаи заболевания среди женщин регистрировал, а лишь часть. Лариса показала все, что было в действительности. Федор Тарасович не был против этого. Расчет был простой. При случае показать, что у него, опытного фельдшера, дела шли куда лучше, чем при ничего не знающей Завойковой. И второе. Молодая акушерка свои служебные дела забросила, ударилась в распущенность. Закончил письмо тем, что он, честный человек, дальше смотреть на все эти безобразия не может. Не позволяет совесть. Просил также не направлять его письмо главврачу Поречской больницы Титовой, а приехать из района и самим разобраться, в чем тут корень зла.
- Вот, полюбуйтесь, - потрясал письмом Иван Валерьянович перед Алиной Павловной. На нее Корзун временно возложил обязанности заместителя главврача районной больницы по лечебной работе. - Нам пишут рядовые труженики из глубинки, Петришковского ФАПа, и просят не направлять письмо Титовой.
Алина Павловна внутренне улыбнулась, сказала самой себе: 'Да будет тебе, Иван Валерьянович. Говори кому угодно, только не мне. Зависть тебя заела'. Но подумать подумала, а сказала иначе:
- Дадите ей волю, она не такие порядки заведет у себя.
- Да уже дали, - ответил Корзун. Мазур догадалась, что имел при этом в виду Иван Валерьянович. Дал волю не он, Корзун, а министерство. Оно разрешило построить водолечебницу и выделило Поречской больнице столько врачей из нового выпуска, сколько не получит весь район.
Приехал Корзун в Петришковский ФАП вместе с Алиной Павловной. Обошли помещение, проверили документацию, убедились, что по журналам число зарегистрированных заболеваний среди женщин действительно увеличилось.
- Чем вы можете объяснить плохие показатели вашей работы? - спросил Ларису Корзун.
- Почему плохие? - удивилась Завойкова.
- Если раньше, при Федоре Тарасовиче, этих заболеваний было меньше, а сейчас, при вас, их стало больше, то как, по-вашему, это лучше или хуже?
- Я здесь совсем недавно и не знаю, что было при Федоре Тарасовиче.
- А знать надо. Вы же не просто регистратор, а дипломированная акушерка.
- Я стараюсь все делать так, как нас учили, - ответила Завойкова, не понимавшая, за что ее отчитывает главный врач района.
- И кроме того, - продолжал Корзун, - вы не очень хорошо ведете себя.
- Как, не очень хорошо? Что я сделала плохого?
- Есть сигналы, что вы... ну как бы это сказать... много времени отдаете гуляньям.
- Каким гуляньям? Я что, на работу не выхожу? Не делаю то, что надо?
