Главная спрашивает:
- Ну так что надумали, Федор Тарасович?
- Что надумал, - буркнул Лещинский. - Ошибку в заболеваемости признаю. А насчет поведения акушерки - сам видел.
- Вот что Федор Тарасович. Там в кабинете акушерки сейчас лейтенант Силич. Лариса - его невеста. Он очень сердит на вас. Если вы будете упрямиться, он грозит подать рапорт своему командованию. А оно, знаете, такое. Они не остановятся ни перед чем. Чтоб защитить честь офицера, они могут обратиться куда угодно. В райком, обком. И тогда вам не поможет сам главный врач района. Мой вам совет: напишите сейчас краткую объяснительную. Что, мол, так и так, ошибся и в том, и в другом. В конце объяснительной добавьте: принес извинение лейтенанту Силичу Сергею и его невесте Завойковой Ларисе.
Лещинский в крайней озабоченности почесал рукой затылок. Когда закончил писать объяснительную записку, Титова взяла исписанный лист бумаги, прочитала и сказала:
- Ладно, сойдет и так. А теперь пошли к молодым людям. Они небось уже заждались нас.
Первой в комнату акушерки вошла Наталья, за ней Мезенцева и только потом Лещинский. Чтобы облегчить ему задачу, Титова сказала:
- Ну мы, кажется, договорились. Федор Тарасович признал свою ошибку и готов перед вами извиниться. Я правильно говорю, Федор Тарасович?
- Правильно.
- Нет, - поднялся лейтенант. - Так не извиняются. У нас заведено по-другому. Если кто обидел кого, а тем более оскорбил, при всех честно, четко, без подсказок извиняется. А то получается, что извиняется не Федор Тарасович, а Наталья Николаевна.
- Товарищ лейтенант, - пыталась сгладить остроту разговора Титова. - Но надо же понять и Федора Тарасовича. Ведь ему, немолодому человеку, тоже нелегко.
- А вы думаете, легко было переносить незаслуженную обиду Ларисе? И это тянулось не один и не три дня.
- Извините меня, Лариса Остаповна, если в чем-то вас обидел, собрался-таки с духом Лещинский.
- Вот так-то лучше, - уже спокойно сказал лейтенант.
Возвращались, когда уже солнце касалось горизонта. Макарыч не спешил, лишь изредка пошевеливал вожжами. Тронутая предосенним увяданием листва переливалась всеми красками - от охряно-золотистой до темно-багряной. Из-под куста выскочил заяц-русак, немного пробежал вдоль дороги, потом свернул на уже убранное и вспаханное поле и задал стрекача. 'Вот так же, наверное, думала Наталья, - было мирно и спокойно, когда Алесь ехал лесом на своем мотоцикле. Как он там сейчас?'
- Макарыч, нельзя ли поскорее?
- Чаму ж не? Можна. - Он стегнул лошадь по крупу, и та, словно спохватившись, затрусила резвее.
Приехали. Первое, что Наталья сделала - надев халат, пошла в палату к Алесю. Многие, конечно, заметили, что она часто навещает его. Ну и что? Алесь у них самый тяжелый больной, он и сейчас на грани жизни и смерти.
Вошла в палату и остолбенела: Алесь, чисто выбритый, сидел на кровати. Правда, небольшие пшеничные усы оставил нетронутыми.
- Алесь! - бросилась к нему Наталья. - Кто тебе разрешил подняться?
- Сам, - улыбнулся он.
- Но этого же тебе нельзя.
- А что можно?
- Только лежать. Лежать, пока не поправишься.
- Хорошо, я лягу. Но прежде ты должна меня поцеловать.
- Может зайти медсестра. И что она скажет? Что я пришла не на обход, а на свидание с любимым.
- Тогда я сам встану и подойду к тебе.
- Нет-нет-нет! - испуганно замахала руками Наталья.
- Тогда поцелуй. Говорила, ты меня любишь.
- Люблю. Ну конечно же, люблю.
- А почему не хочешь поцеловать?
- Алесь, ведь я же на рабочем месте. Как ты этого не понимаешь? Что, если на работе все станут целоваться?
- Во-первых, не все, а только те, кто любит. А во-вторых, рабочий день давно уже кончился. Я встаю! - Алесь спустил ногу с кровати.
- Нет-нет-нет! - теперь уже не на шутку испугалась Наталья. - Я сделаю все, что ты просишь. Но сначала ты ляжешь.
Алесь покорно лег и, не сводя глаз с Натальи, ждал. Наталья обвила руками его голову и, целуя, шептала:
- Алесь... Мой Алесь... Ты не сердишься, что я долго тебе не говорила: 'Мой Алесь'? А ведь знала, что ты мой, знала, еще когда увидела тебя в первый раз.
- А когда узнала, что и я тебя люблю?
- Когда ты собирался запустить в Андрица вытяжными гирями.
- И столько молчала.
- Проверяла. И себя, и тебя.
- А ты знаешь, что это Марья Саввишна подсказала мне прийти посмотреть, как у вас покрашен забор?
- Тоже мне заговорщики! Вся ваша затея шита белыми нитками. Даже Оксанка и та, наверное, поняла.
- 'Мы, женщины...' - засмеялся Алесь.
- Поправляйся и как можно больше спи, - еще раз поцеловала его Наталья. - А то и в самом деле начнут болтать бог знает что.
По пути в ординаторскую заглянула на пост медсестры, обошла палаты, справилась, все ли в порядке.
- Ну как Алесь? - вопросам встретила ее Лина.
- Лучше.
- Да, сомневаться не приходится. И косвенные признаки есть.
- Какие признаки? - не сразу поняла Наталья.
- Косвенные, - повторила Лина, пристально всматриваясь в густой румянец на щеках у Натальи.
- Да ну тебя! - отмахнулась та.
И все же в этот славный день Наталью ждало большое огорчение. Они с Линой уже собирались домой, когда в ординаторскую ворвалась Марина Яворская.
- Ой, Наталья Николаевна, миленькая! Такое у нас, такое...
- Что случилось?
- Не знаю, как сказать... Увидела - все у меня оборвалось.
- Сядь, успокойся.
Марина села, налила стакан воды, выпила и, немного отдышавшись, сказала:
- Родника нашего нет.
- Как это 'нет'?
- Пропал.
Наталья слышала, что родники иногда исчезают. Находят себе другие пути, понижается уровень грунтовых вод - да мало ли какие бывают причины. Но тут-то что могло случиться? Конечно, исчезновение родника практически ничего не значит. Геологи обследовали всю площадь, бурили скважины. Вывод однозначный: вода есть, достаточный дебет обеспечен на долгое время. Так что родник сам по себе ерунда. Но что скажут люди? Ведь среди них и суеверные. И как воспользуется этим обстоятельством Корзун?.. Беда!
Гадай не гадай, надо идти смотреть самой. Отправив Лину домой, поспешила через поле к роднику. Нет, не ошиблась Марина. Раньше было как? Доверху наполненная прозрачной водой криница. Посередине - едва приметно бьющий ключик. Из криницы вытекал чистый ручеек. А теперь все обмелело,
