- Ладно, cara, поступай как знаешь. - Моррис давно понял: трудней всего заставить человека делать то, что необходимо ради его же пользы.
Но Паола неожиданно спросила:
- Ты очень расстроился, Мо? - да так нежно, что Моррис на секунду отвлекся от дороги. - Собравшись с немалым трудом, он выдавил:
- Ты же знаешь, cara, я тебе желаю добра, только и всего.
Разъяренный 'сааб' в заднем зеркале только что не лопался от злости. Моррис отпустил тормоз, резко вывернул на среднюю полосу, пристроившись между 'фиатом' и большим фургоном, потом ушел на правую, где тащилась вереница скотовозок, и четко вписался в 'улитку'. На лице Форбса промелькнула болезненная гримаса, но, как показалось Моррису, с оттенком восхищения. Он ведь даже не нарушил правила, не так ли? Просто проучил болвана как следует. И тут Паола доверительно промурлыкала ему в ухо:
- На самом деле, Мо, я просто нюхом чую, что мне сейчас никак нельзя срываться с места. Я бы совсем не хотела, чтоб мамино завещание испарилось загадочным образом, или вдруг оказалось, что она вскочила с постели и все переписала заново. Соображаешь, о чем я? Мне очень не понравилось, как Бобо вчера смотрел на нас.
Вот об этом Моррис не догадался подумать. Он еще сбросил скорость и сосредоточился на знаках. Считал себя самым умным, думал, что видит всех насквозь, а тут какая-то трясогузка повертела хвостом, почирикала, и тут же выясняется, что гениальный Моррис - просто жалкий дилетант. Но ведь невозможно постоянно держать в голове все мерзости, на какие способны эти извращенцы, иначе самому свихнуться недолго. Надо же, заставлять старушку, которая одной ногой в могиле, изменить последнюю волю!
- Я тебе после перезвоню, - сказал он сухо.
Но Паола вовсе не собиралась давать отбой. Она вновь изменила тон, в голосе зазвучала манящая хрипотца:
- Ты сейчас один, Мо?
- Разумеется. А с кем я могу быть?
- М-р-р... - секунда тишины; Форбс вновь откинулся на сиденье с легкой улыбкой на породистом лице.
- Ты бы мог кое-что сделать для меня? - вульгарные нотки так резанули слух, что сконфуженный Моррис поспешил плотней прижать трубку к уху.
- Что?
- Мне так... м-м... Так грустно. Я совсем, совсем одна...
Тут до него дошло окончательно.
- И если кто-нибудь очень-очень попросит, чтоб я сняла штанишки и занялась кое-чем, что ему тоже нравится делать, думаю, мне придется послушаться.
Моррис отчаянно зажмурился, но тут же спохватился и открыл глаза: они как раз выезжали на скоростное шоссе во Флоренцию. По телу заплясали теплые колючие мурашки. Но мерзкий привкус одолевал возбуждение. Стоит расслабиться и потерять бдительность, как Паола превратит его в свою сексуальную игрушку.
- Если малышка Мо остановится на минуточку, он тоже может делать, что я ему скажу. В конце концов, для чего еще телефон в машине?
- У меня назначена встреча с клиентом на пол-одиннадцатого, и я уже опаздываю.
- Ну давай же, Мо, sii dolce!..
- Но я правда не могу, veramente.
- Antipatico! - прошипела она. - Весь кайф мне поломал, засранец. Ну ничего, еще поплатишься. - Неясно было, обещание это или угроза.
- Паола?.. - Моррису сделалось совсем нехорошо. Неужто он боится?
- Dio, ты у меня допрыгаешься. Видит Бог! - Паола швырнула трубку.
Моррис вернул телефон на место и крепко стиснул руль обеими руками. Вот так, извольте радоваться: звонит человек своей жене, с которой они уже полгода как вместе. В который раз предлагает ей подойти к жизни с ответственностью, и что же? Она сперва кивает на умирающую мать, потом плачется на жлоба зятя и наконец предлагает заняться с ней на пару телефонным онанизмом. Тут поневоле расстроишься. - Некоторое время Моррис вел машину в понуром молчании.
Они въехали в оливково-бурую цветовую гамму Апеннин, волнистый пейзаж с маслинами и кипарисами. Лишь оголенные виноградники напоминали ряды корявых, перекрученных распятий на каменистых полях. Моррис старался получить удовольствие от поворотов, которые совершал с предписанной скоростью, сохраняя неизменную дистанцию между колесами и белой линией. Форбс как будто не спешил продолжить беседу, несмотря на всю важность момента, на котором она прервалась. Моррис по достоинству оценил паузу. Форбс - воспитанный, интеллигентный человек, он с пониманием относится к его минутной слабости. Как же прав был Моррис, порвав с компанией молодых бродяжек, отравлявшей ему первые годы в Вероне, уйдя от этих бездарных бывших хиппи и недоделанных художников с их показной общительностью и пустыми разглагольствованиями. Не говоря уже о том, что предводитель коммуны, янки Стэн, видел его вместе с Массиминой на римском вокзале Термини, когда Моррис забирал выкуп. Это просто опасно. Зато мудрость старшего поколения спасительна. Моррис подумал: случись встретиться с Форбсом раньше, когда он только приехал в Италию, или с самого начала водиться не с разными там Стэнами, а с такими, как Форбс, - тогда б не пришлось позапрошлым летом творить безумства. А еще лучше, если бы Форбс приходился ему отцом...
- Siste viator!
Они только что миновали знак сервиса. Возглас старика оборвал душеприятные размышления, но Моррис не обижался: непонятная латынь лестно напоминала ему о высших сферах.
- Что? - переспросил он. Моррис сроду не пытался притворяться в подобных ситуациях. Так ведут себя лишь люди, лишенные достоинства.
- Путник, задержись! - пояснил Форбс с просительной улыбкой. - Дух тверд, но немощна плоть.
Уже второй раз за какой-то час езды... Моррис подрулил к станции обслуживания и смотрел, как высокая худая фигура в сером удаляется в направлении 'удобств'. Все-таки джентльмен до мозга костей. Нет, друзья у него замечательные и планы отличные. Главное, что сердце не разбито вдребезги, а нервы придут в норму. Все будет хорошо.
Моррис опять было взялся за телефон, собираясь просить дорогую Мими подтвердить свой вчерашний знак чем-то более конкретным - показать, что она одобряет его намерения, но внимание отвлекла тень у машины.
- Vu cumpra?
Коренастый марокканец скалил зубы в окошко, которое Моррис имел неосторожность опустить. Дурной запах изо рта перебил и зимнюю свежесть воздуха, и даже бензиновые пары.
- Пакупаишь? Савсэм хароши видэокамэра, molto economico.
Моррис уставился на него.
- Савсэм дэшови, molto buono.
- Davvero? В самом деле? - Мысли завертелись с бешеной скоростью. Паола как-то говорила ему, что не прочь заняться видеосъемкой. А ведь этот человек не виноват, что общество вышвырнуло его на обочину, заставило ходить немытым и путаться с контрабандой. Одно время Моррис даже опасался, что подобная участь ждет его самого...
По лицу марокканца, книзу от уголка левого глаза, налитого кровью, тянулся длинный шрам.
- Quanto?
- Двэсты.
- Сто пятьдесят, - возразил Моррис. Он был к этому готов: ясное дело, эмигранты не желают, чтобы им бросали монетки из жалости.
- Двэсты.
- Нет, сто пятьдесят. - Игра забавляла. Появился Форбс; теперь он увидит, как Моррис умеет вести дела.
- Сто и восэмдэст, - ухмылка на корявом лице казалась приклеенной. Ничего, Моррису - не привыкать к
