прочь, к своим неведомым убежищам в скалах.
Надо было провести не один год в странствиях, драться не в одном бою, чтобы после всего случившегося спокойно проспать всю ночь до утра, выставив лишь одного часового. Утром, когда они двинулись в путь, лишь следы изглодавшего землю огня напоминали о вчерашнем. Ни хоббит, ни эльфы не знали, умирали ли эти твари по-настоящему — ведь никаких следов крови не оставалось, да и тел тоже.
Эльфы и гномы долго выспрашивали хоббита, каким образом ему вспомнился этот спасительный знак, теперь тщательно перерисованный и помещенный на выструганном шесте.
— А вы научите, как делать эти… вещи, которые я видел вчера? — задал эльфам встречный вопрос хоббит.
— Мое сердце открыто тебе, клянусь Великой Лестницей, мы ничего не скроем от тебя, — приложив правую руку к груди, ответил за всех Амрод. — Но вряд ли ты сможешь воспользоваться этим. Нужно изначальное, при рождении полученное умение — им наделены все Перворожденные, а вот ты… боюсь, что нет.
— Пламя духа, — вступил Беарнас. — Если тебе ведомы предания наших родичей из Западных Краев, ты должен знать, что тело великого Феанора распалось пеплом само по себе, едва скобы жизни перестали удерживать его исполинский огневеющий дух. Эти силы можно использовать. Но та Частица Пламени Неуничтожимого, что есть в каждом Перворожденном, у Смертных изменена настолько, что мы до сих пор не можем понять, какова же ее природа у наших младших братьев, у Последовавших. Они владеют странными силами, которые недоступны нам. Поверь мне, хоббит, у Смертных должна быть собственная магия, почти во всем отличная от нашей.
Так начался их путь по Сауроновому Тракту на запад. Хотя каждую ночь они выставляли охранный знак, жуткие призрачные твари больше не появлялись. Вокруг расстилалась однообразная степь, слева тянулись мрачные горы. Триста лет почти не изменили облик этих краев — земля помнила царившее тут некогда Зло и с трудом залечивала раны. И все же здесь повсюду чувствовалась жизнь. Степное разнотравье, птицы в небе, мелкие зверьки на земле; плоховато было с водой, однако у эльфов оказалось прямо-таки сверхъестественное чутье на источники.
Прошла неделя. По календарю хоббита уже наступил октябрь, но здесь, на юге, осень еще только набирала силу, и даже ночами еще было тепло.
Ночью хоббит проснулся оттого, что ясно услышал настойчивый негромкий голос, называвший его по имени. Спросонья он тревожно вскинулся — но все было спокойно, у костра прохаживался несший стражу Малыш.
«Не суетись, успокой свои мысли, иначе мне не докричаться до тебя, — продолжал голос в сознании. — Возьми перстень…» Дальнейшее потонуло в странном шуме, подобном шуму набегающего прибоя.
Фолко спохватился, вспомнил принца Форве и его способ связи.
Он поспешно придвинул к глазам руку с голубым эльфийским камнем, вгляделся попристальней — и ахнул: там, в глубине камня, он рассмотрел крошечную фигурку Форве. Принц был в доспехах и стоял, устало опираясь на обнаженный меч.
«Война вот-вот разразится, — услыхал Фолко. — Олмер оказался куда скорее, чем мы предполагали. Он успел поднять почти весь Восток. Я связался бы с тобой раньше, но у нас тоже была битва. Мы одержали верх, но преследовать противника не можем. Да и Олмер, похоже, на победу не рассчитывал. Он даже не нападал на нас, а просто блокировал. Он приковал все наши силы к Водам Пробуждения. Серединное Княжество он не трогает, более того, предложил им союз! Не знаю как, но он пронюхал о цели вашего похода, но подозреваю, что по нашим следам он побывал у Великого Орлангура — и эта самая Третья Сила рассказала ему все. Для Дракона ведь нет правых и виноватых в войнах людей… Короче, не жди помощи с Востока! Князья Серединной Державы отвергли предложения посланцев Олмера и пришли нам на помощь, но, даже соединив наши силы, нам едва-едва удастся выстоять против отряженной против нас армии. Спешите в Гондор! В Гондор, а потом к Болотному Замку! Я буду держать вас в курсе происходящего у нас. Как ваши дела?»
Мысленно настроясь на камень, хоббит поведал принцу об их собственных приключениях. Форве выслушал и кивнул.
«Хорошо. Твари эти мне знакомы, беда будет, если Олмеру удастся поднять их… А ведь с Кольцом Короля-Призрака — кто знает, на что он способен?
Олмер еще не надел его, но уже одно то, что Кольцо у него, привлекает на его сторону самых ужасных уцелевших Детей Мрака. Прощай! Я скоро вновь поговорю с тобой…»
Эльфы лишь молча стиснули рукояти своих мечей, когда хоббит рассказал им об услышанном.
Не щадя коней, они помчались дальше. Мало-помалу местность становилась все более суровой и безжизненной. Языки степных лугов еще лизали подножия оголенных каменистых холмов, но место живого ковра земли все увереннее занимали серые песчаники. Путники приближались к знаменитому Дагорладу, Равнине Битв, месту, где кипели отчаянные сражения времен Последнего Союза, когда соединенные рати людей и эльфов Запада штурмовали твердыню Саурона. Неистовство бушевавших там стычек испепелило огромные пространства, а многолетнее владычество Гортаура еще больше усугубило нанесенные земле во время сражения раны. Земля под копытами коней казалась присыпанной сероватым пеплом. Груды шлака остались нетронутыми со времен похода Хранителя к Ородруину — ни у кого недостало сил исцелить эти заброшенные всеми края. Здесь могли встретиться пограничные патрули гондорской стражи — по крайней, мере Фолко надеялся на это; но они все ближе подходили к Черным Воротам, а дорога оставалась пустынной.
— Неужели гондорцы вновь отступили к самому Андуину? — недоуменно пробормотал себе под нос хоббит.
К концу одиннадцатого дня их путешествия они вступили в совершенно опустошенные края. Время, казалось, не властно было над следами жестокого владычества Тьмы. Шлак и зола, зола и шлак покрыли все окрест, последние следы зелени исчезли. За три века вода и ветер сгладили острые углы извергнутых подземными топками глыб — но внести иные изменения даже они оказались бессильны. Грязь и хрустящий на зубах песок, бесплодный гравий под ногами, хаотичное нагромождение шлаковых отвалов, перемежающихся глубокими котлованами, почти доверху заполненными маслянисто поблескивающей темной водой, — такими увидели они преддверие Черных Ворот.
Миновал еще один день пути, однообразный и тоскливый. Чистой воды им отыскать не удалось; запасы из бурдюков ушли на то, чтобы поддержать силы их коней. Под вечер однообразная черта гор неожиданно подалась к юго-западу, и странники увидели высокие Клыки Мордора. Они были возле самого Мораннона.
— Ну уж здесь-то должны быть гондорские воины! — выходил из себя Фолко.
Все шестеро, они внимательно вглядывались в очертания башен, надеясь разглядеть хотя бы одиночный огонек в одной из узких бойниц. Напрасно: серая мгла окутывала укрепления, казавшиеся совершенно безжизненными и давным-давно покинутыми. Фолко послал коня вперед, желая увидеть сами Черные Ворота; и он увидел их, точнее, их остатки. Стены, некогда перегораживавшие вход в узкое ущелье, были разрушены до основания, огромные створки исчезли бесследно. За руинами открывалась быстро поглощавшаяся мраком дорога куда-то в глубь недоброй мордорской земли.
— Похоже… здесь никого нет! — воскликнул Малыш.
— И очень давно, — добавил Амрод.
— Во всяком случае, у меня нет настроения ждать утра в этих краях, — тронул поводья Торин. — Нет времени разгадывать еще и эту загадку.
Доберемся до Минас-Тирита — уверен, многое разъяснится.
Отвращение к этой изуродованной местности гнало их вперед, и они продолжали путь большую часть ночи. Теперь они шли точно по следам Хранителя.
Появилась наконец памятная вересковая пустошь — едва они свернули на юг. Начинался Северный Итилиэн, и жизнь снова щедро разлилась окрест.
Выжженная пустошь кончилась. Некогда разрушенная дорога, по которой они ехали, ныне была тщательно замощена, и это служило единственным признаком того, что королевство Гондор еще как-то
