К счастью, моя вера в то, что я всегда непременно упаду на ноги, доходит до абсолюта или близка к нему, если мне доводится совершить ошибку. Так что пока. Кит, дела у нас обстоят не так уж плохо — я выучил их основной язык, а ты проникла в их ряды.
— Они мне еще не доверяют.
— Не доверяют, а я и не надеялся, что они очень-то будут тебе доверять. Но не будем забывать о создании нашего зрительного образа. Я, конечно, не переметнусь на сторону противника только потому, Кит, что ты рядом, но, когда я здорово потрясен, я теряю благоразумие и привычную осторожность. Свантозик это проглотит.
Он снова прижал ее, и она жадно прильнула к нему. Он чувствовал, как восстанавливается в нем все его оскорбленное существо, как снова заискрился его мозг, выдавая планы, разбивая и отвергая их, порождая новые этаким фейерверком, в потешной чехарде.
Сидя у него на коленях. Кит все еще дрожала мелкой дрожью, и он ей сказал:
— У меня вроде есть идея, но нам придется действовать по обстоятельствам, так что надо договориться кое о каких сигналах, но это мы успеем. — Он почувствовал, как она вся напряглась в его объятиях. — Что такое?
— Ты все время, даже сейчас, думаешь только о своей работе? — тихо и с горечью в голосе спросила она.
— Отнюдь. — Он позволил себе слегка улыбнуться. — Просто я до чертиков люблю свою работу.
— Но все же… Не обращай внимания. Продолжай. — И она сжалась.
Фландри нахмурился, но сейчас он никак не мог заниматься побочной ерундой, а потому сказал:
— Скажешь Свантозику, или кто там будет заниматься тобой, что ты разыграла сцену раскаяния передо мной и что теперь я ненавистен тебе и своими речами, и своими мыслями насчет… Гм.
— Юдифи! — сердито проворчала она.
К чести Фландри надо сказать, что он покраснел.
— Как я полагаю, этот довод ничем не хуже других — во всяком случае в глазах ардазирхо.
— Или людей. Если бы ты знал, как мне хотелось… Ладно Продолжай. Не будем об этом.
— Так вот, скажешь противнику, что рассказала мне, будто предала меня в порыве раздражения, а теперь жалеешь об этом, а я, будучи дико в тебя влюбленным — во что, опять-таки, легко поверить… — Кит никак не ответила на его дежурную любезность, — …сказал тебе, что у тебя есть возможность сбежать отсюда, и предложил следующее. Ардазирхо пребывают под впечатлением, что у них за спиной стоит Имир, а на самом деле Имир больше склоняется в пользу Терры, поскольку мы миролюбивее, а потому с нами меньше хлопот. Имирцы намерены нам втихую помогать, но мы держим это в тайне до экстренного случая, когда они нас спасут. Так вот, если бы мне удалось перенастроить позывные какого-нибудь космического корабля в системе опознавания «свой-чужой», ты могла бы попытаться похитить такой корабль. Ардазирхо решат, что ты направишься к флоту Уолтона, и бросятся в том направлении, а ты сможешь ускользнуть от них, долететь до Огра, передать установленный сигнал и попросить, чтобы тебя доставили в безопасное место на корабле с защитной силовой оболочкой.
У нее и глаза расширились от ужаса.
— А что будет, когда Свантозик услышит такое, а это неправда…
— Он не сможет узнать, правда это или неправда, до тех пор, пока не даст возможность такое сделать. Так? — радостно возразил Фландри. — Если я солгал, так в том твоей вины нет. А пока, когда ты поспешишь разболтать ему даже о том, что представляется путем для твоего спасения, это убедит его в твоем твердом намерении сотрудничать с ними.
— Но… Нет, Доминик. Это же… Да я не осмелюсь…
— Не удерживай меня. Кит. Ты такая одна на десять тысяч, и нет ничего такого, что бы ты не осмелилась сделать.
И тут она расплакалась.
После ее ухода время для Фландри потекло не столь радостно — в ожидании. Ему оставалось только догадываться, как среагирует его противник. Опытный человек скорее всего не дался бы в обман, а Свантозик, возможно, не так уж плохо знаком с человеческой психологией, как он на это рассчитывает. Фландри выругался и попытался заснуть — он так устал за последние дни, что даже лицо стало серым.
Когда дверь его кельи открылась, он вскочил так резко, что стало ясно, насколько сдали у него нервы.
В дверях стоял Свантозик, за спиной его виднелись четыре охранника. Зубы ардазирца сверкнули в оскале.
— Доброй охоты, капитан, — приветствовал он Фландри. — Удобна ли твоя пещера?
— Сойдет, — ответил Фландри, — если нет другой, в которой был бы ящичек сигар, бутылка виски и женщина.
— Женщину, по крайней мере, я постарался вам предоставить, — возразил Свантозик.
— О да, мне б еще подстилку из шкуры ардазирхо, — самым учтивым тоном добавил Фландри.
Один из охранников сердито заворчал. Свантозик прищелкнул языком.
— Я тоже, капитан, хотел бы попросить вас об одном одолжении, — сказал он. — Мои братья из инженерной службы весьма заинтересованы в том, чтобы переоборудовать несколько наших космических кораблей, с тем чтобы ими со всеми удобствами могли управлять люди. Вы понимаете, что на конструкцию наших пультов управления повлияло и расположение большого пальца на руке, и то, что нам удобнее лежать, опершись на локти, чем сидеть. Так что при вождении ардазирских кораблей у людей могут возникнуть трудности, а необходимость в этом со временем так и так появится, если Великая Охота будет продолжаться и у нас появятся подданные из людей… и тогда, возможно, им придется водить некоторые наши корабли. Да и у женщины Киттридж, скажем, мог бы быть с пользой для дела свой корабль, поскольку мы уже сейчас видим, насколько полезной она может оказаться в качестве посредника между нами и местными людьми, колонистами. Если бы вы согласились помочь ей, просто осмотреть один из наших кораблей и высказать свои предложения…
Фландри напрягся всем телом.
— А с какой стати должен я вам вообще помогать? — спросил он сквозь сжатые зубы.
— От вас же многого не просят, — пожал плечами Свантозик. — Мы и сами могли бы все сделать, а вам это поможет хоть как-то скоротать время. — И продолжил с ехидцей в голосе: — Я вовсе не исключаю возможность, что именно доброе отношение, а не принуждение, и есть тот способ, которым можно уломать человека. А кроме того, капитан, поскольку вы человек мыслящий, подумайте вот над чем: вам представляется случай как следует осмотреть один из наших кораблей. Если позже вам удастся каким-то образом бежать, то вашим службам интересно будет узнать, что вы видели.
Уже совершенно успокоившийся Фландри стоял молча какое-то время. Его пронзила мысль: «Значит, Кит уже все рассказала ему, но Свантозик, естественно, предпочитает не разглашать этого, а потому придумал эту историю, предлагает мне то, что я должен принять как Богом посланную возможность организовать побег Кит…»
А вслух вежливо ответил:
— Вы очень добры, друг мой из Джанир Йа, но мисс Киттридж и я, мы не можем чувствовать себя спокойно, когда отвратительные охранники, вроде ваших, заглядывают через плечо, а у них с морд капает слюна.
На этот раз в ответ ему раздалось злобное ворчание уже двух воинов. Свантозик велел им затихнуть.
— Это легко устроится, — сказал он. — Охранники могут и не заходить в рубку управления.
— Прекрасно. Потом, есть ли у вас какие-то инструменты, сделанные людьми и для людей…
Они шли по пробитым в скалах коридорам мимо огневых позиций, на которых покоились, словно динозавры на кладке, артиллерийские орудия, сквозь разбушевавшуюся стихию приполярья за внешнюю стену к стоявшему там какому-то кораблю. Надев солнечные очки, терранин всмотрелся в его неистово сверкающие очертания — что-то вроде земного корабля класса «Комета». Быстроходный, с легким вооружением, штатный экипаж из пятнадцати человек, но в случае необходимости и десятка хватит.
Голые горы позади корабля дымились от жара. Когда он вошел в тамбур, то почувствовал, как у него после столь краткого пребывания на солнце кружится голова.
