дольше.
Для Джека жизнь там была адом. Его новые братья, дубликаты своего отца, отрицательно отнеслись к его появлению в доме. Старший, интересы которого заключались в охоте и свиданиях с девушками, презирал его за то, что Джек не любил убивать животных и щупать девушек. Свен находил множество способов мучить его. И это было нетрудно, так как Джек был младше его и не мог защитить себя кулаками.
Джек страдал.
В конце 1950 года родилась Ингеборг. Биркелунд был разочарован, что родилась девочка, но все же шумно отпраздновал ее рождение. Все гости перепились, а Биркелунд неоднократно в течение вечера говорил с громким смехом о своём намерении сделать сына, как только доктор разрешит.
Мы с Кэйт тоже были приглашены, но под благовидным предлогом отказались. Поэтому я не видел сам, а только слышал, что Джек покинул праздничный пир и как негодовал по этому поводу Биркелунд. Позже Джек рассказывал мне: «Когда те из гостей, которые еще могли двигаться, расползлись, он загнал меня в сарай и сказал, что сейчас будет вышибать из меня дерьмо. Я сказал, что, если он попытается, я убью его. Я не шутил, он понял это и рыча удалился. После этого мы перестали разговаривать. Я делая свою работу беспрекословно, но после обеда всегда уходил к себе».
Вот так.
Равновесие держалось до начала декабря. Что нарушило его, не знаю, да дело и не в этом. Как-то Элинор спросила Джека, думал ли он, в каком колледже собирается учиться. Биркелунд закричал: «Я не дам ни доллара на его учение, пусть служит стране, как служил я!»
Разыгралась ссора, после которой Элинор сбежала по лестнице в слезах.
На следующий день Джек исчез.
Он вернулся в конце января и не сказал ни слова, где был и что делал, только заявил, что, если Биркелунд будет вмешиваться в его дела, он убежит навсегда. Я уверен, что он завоевал себе право остаться в одиночестве, и никто не лез к нему. Следует сказать, что его поведение и внешность заметно изменились после этого исчезновения.
Снова все пришло в зыбкое равновесие. По через шесть недель, в воскресенье, Джек отправился на свою обычную прогулку и забыл запереть дверь в свою комнату. Гарольд заметил это, вошел, обшарил стол. И свою находку он сразу же принес к отцу. Это и стало концом.
Снег густой пеленой валил на землю. Все казалось серо-серебряным. На улице было удивительно тихо. Элинор сидела в гостиной и плакала.
— Боб, ты должен поговорить с ним, ты должен помочь ему снова… Что случилось, когда он убегал? Что он делал?
Кэйт обняла ее и прижала ее голову к себе.
— Ничего страшного, моя дорогая, — проговорила она. — Не беспокойся. Всегда помни, что Джек — сын Тома.
Я ходил взад и вперед по пушистому ковру. В комнате царил полумрак, так как мы не зажигали свет.
— Давайте будем следовать фактам, — заговорил я более уверенно, чем чувствовал сам. — У Джека оказалась эта брошюрка, которую Свен назвал коммунистической пропагандой. Свен хотел позвать шерифа, прокурора, всех, кто мог бы заставить Джека сознаться, с кем он общался во время своего отсутствия. Ты выскочила из дома, взяла машину, встретила мальчика по дороге и привезла сюда.
— Да-да… Боб, я не могу больше здесь оставаться. Там Ингеборг… Свен будет разыскивать меня…
Я помолчал.
— Ты сказала, что выхватила эту брошюру?
— Я… — Элинор отстранилась от Кэйт и сказала сквозь слезы. — Теперь, когда нет вещественного доказательства, ему нет смысла звать полицейских.
— Могу я посмотреть это?
Она колебалась.
— Это… чепуха. Боб. Ничего важного. Джек ждет…
Он ждал в моем кабинете, пока мы разговаривали. Он прекрасно владел собой.
— Мы поговорим, — сказал я, — а пока Кэйт напоит тебя кофе и покормит. Кроме того, я же должен знать, о чем говорить.
Она всхлипнула, кивнула и достала из сумочки несколько листов бумаги. Я устроился в своем любимом кресле, положил ногу на ногу, закурил трубку и стал читать.
Я прочел это дважды. И трижды. Я совершенно забыл о женщинах. Вот это. Здесь вы не найдете никаких загадок.
Но вернемся назад. Сейчас одиннадцатое марта 1951 года от Рождества Христова.
Гарри Трумэн стал президентом Соединенных Штатов, победив на выборах Томаса Дэйви плюс бывшего вице-президента, впоследствии имевшего мужество признаться, что его партия была перчаткой на руке Москвы, столицы Советского Союза, которая, как когда-то уверяло нас наше обожаемое ФБР, была столицей мировой демократии, нашим верным союзником в святой войне за вечный мир. Но теперь многое изменилось. Молодые американцы умирали в боях через пять с половиной лет после победы! И их убивали северокорейцы и китайцы. Меньше чем два года назад взорвалась первая русская атомная бомба. Чуть раньше образовалось НАТО, держащее под ружьем сотни дивизий. Многое из нас сейчас находились в каком-то эмоциональном параличе, мы вели обычную жизнь, но каждое мгновение ожидали, что разразится третья мировая война…
Да, я не мог осуждать Свена Биркелунда за его реакцию на этот документ.
Но я читал и все больше удивлялся.
Тот, кто написал это, прекрасно знал терминологию коммунистов — я сам кое-что подобное читал, хотя не был коммунистом и даже не сочувствовал им. А что же Джек?
Но вернемся назад. Попытаемся понять наш мир в 1951 году.
Мы прекрасно знали, что у нас, американцев, есть проблемы, но знали также, что при наличии времени и доброй воли мы разрешим их. Со временем люди всех рас, любого цвета кожи и вероисповедания будут жить бок о бок, вместе трудиться и вместе распевать песни. Дело «Браун против министерства образования» будет еще не скоро. Студенческие волнения происходят только в других странах, а у нас правительство беспокоится об апатии студентов. Французы в Индокитае чувствуют себя хозяевами и не испытывают заметных трудностей.
Только-только появились телевизоры, и мы обсуждаем последствия этого. Межконтинентальные ядерные ракеты еще только разрабатываются, никто и представить не может себе, какое это грозное оружие. Много говорят о перенаселении, но эта тема скоро будет забыта. Пенициллин и ДДТ считаются друзьями человека. Смог пока что ощущается только в Лос-Анджелесе и иногда в Лондоне. Океан, бессмертный отец всего живого, навечно обречен принимать и хранить в себе отходы человечества. Космические полеты предполагаются только в будущем веке, хотя какой-то сумасшедший миллионер предложил финансировать этот проект. Компьютеров пока очень мало. Это настоящие мастодонты, сверкающие лампочками и очень дорогие. Если вы следите за научными новостями, то немного знаете о транзисторах я, может быть, даже мечтаете о дешевом карманном радиоприемнике в руках американца. Все противозачаточные средства чисто механические. Что-то говорят о генах, хромосомах. В общем, если человек не очутится в каменном веке, то ему суждено превратиться в машину.
Итак, переселитесь в год 1951, если можете, и прочтите, как прочел я, эту брошюру, на первой странице которой напечатано:
ГЛАВА 3
