оплошность. С тех пор, как они проникли во французские воды, она потеряла чувство реальности, плохо ориентировалась в складывающейся ситуации. Она чувствовала, что находится во французских владениях, и это ее раздражало. Ей пришлось солгать, чтобы исправить оплошность.
— Кто-то говорил мне о нем, не помню кто. Ах!.. Это была, возможно, Амбруазина де Бодрикур, на восточном берегу.
— Это невероятно, я не в курсе событий, — возмутился Виль д'Эвре.
Он задумался на мгновение.
— Во всяком случае, это похвально, что наша дорогая герцогиня поддерживала переписку с ним. Это в ее стиле. Старый зануда, который взбаламутил всю администрацию. Он занимал мизерную должность казначея в Квебеке, но я с ним не общался. Действительно, этого типа знает весь свет, где только побывала его нога. Черт возьми, я буду презирать его вдвойне!
Чтобы прекратить разговор, Анжелика подала знак Куасси-Ба.
— Да, я охотно выпил бы чего-нибудь. Ведь я так долго и тщетно беседовал с этим недалеким типом… Карлоном. Я говорил ему о вас такие приятные речи, которые я когда-нибудь повторю вам. Они должны были взволновать его. Любой другой собеседник на его месте широко бы раскрыл глаза от восхищения. Он же противопоставил мне целую стену из логических сентенций, позволяющую видеть только внешнее.
Великан-негр Куасси-Ба с поклоном поставил перед ними медный поднос с чашечками дымящегося кофе.
Куасси-Ба был воплощением самой верности. Он был неизменным спутником всей их жизни. Он был свидетелем событий, о которых так хотелось узнать маркизу Виль д'Эвре. С того времени, когда он — раб — в Тулузе увидел Анжелику в облегающем красном с золотом платье, в карете, и до того момента, когда в сумерках, здесь, в Сен-Лоране, он склонился перед ней с подносом, его жизнь была переплетена с жизнью Анжелики. Граф де Пейрак вызвал его из шахт Вапассу, где работал Куасси-Ба, и взял в поход к Квебеку. В этот вечер, чтобы обслуживать свою госпожу, Куасси-Ба надел свою стеганую ливрею, в которой ему не был страшен холод и которая была украшена золотыми позументами. Белые чулки, башмаки с золотой застежкой на очень высоких каблуках. На голове тюрбан из ярко-красного шелка с султаном, который придавал его лицу выражение важности. Уши его были украшены серьгами в виде золотых колец, висящих на цепочке. Это подарок, который недавно сделал ему граф де Пейрак. Виль д'Эвре ревниво рассматривал лицо великана-негра, отмечая благородство и сознание собственного достоинства.
— Он будет иметь успех в Квебеке, ваш мавр… Как я раньше не позаботился, чтобы раздобыть себе одного. Мсье де Бовенар поинтересовался;
— Почему, мсье де Пейрак, вы так поздно вошли в реку? Время года пока благоприятное, но еще чуть-чуть и мы рисковали встретить льды.
— Лучше встретиться со льдами, чем с кораблями. Карлон, услышав это, едко заметил:
— Кажется, вы хорошо осведомлены о проблемах Новой Франции. В самом деле, в конце октября все корабли возвращаются в Европу. И вы не рискуете встретиться с ними. У Новой Франции нет флота. Именно об этом мы спорили с мсье Колбером. Но если Квебек закроет перед вами ворота, сможете ли вы вернуться назад и не попадете ли в собственную западню?
— Но почему вам так хочется, чтобы Квебек закрыл ворота, — возмутился Виль д'Эвре. Он никак не хотел, чтобы ему испортили этот вечер. — Вы обязательно увидите, как нас встретят. Встретят нас музыкой на набережной. Вот так это произойдет. Отведайте лучше это чудесное печенье.
Анжелика боялась только, как бы в этой обстановке не уронить чашку с кофе. Но горячность, с которой маркиз их защищал и предсказывал, что их ждет в Квебеке, ей понравилась.
Кофе не испачкал ей платья. Маленький медный бокал надежно удерживался на фарфоровой подставке. Ее можно было держать тремя пальцами, не обжигаясь. Она пила кофе маленькими глотками.
Путешествие по реке было передышкой. Действительно, они плыли спокойно, наслаждаясь мирной тишиной, но не следует забывать, что от острова Антикости они поплыли по французской реке Сен-Лоран, в Канаду. Это происходило как в том ее сновидении: они продвигались по вражеской территории, но их окружали друзья.
Однако река становилась пустынной. Иногда дождевые тучи скрывали берега, изредка попадались индейские лодки-каноэ или рыбацкие барки. Попадались разбросанные там и сям хижины фермеров, отдельные шалаши. Но ни у кого их иностранный флот не вызывал любопытства С первых дней ноября мыс Гаспе заволакивало дымкой. Потянулись крикливые стаи птиц. К берегам острова стали прибиваться морские котики, дикие утки. Им приходилось лавировать под ветром, чтобы уйти от бури, которая несла соленые морские воды на ею лье в глубь огромной реки. Они продвинулись на север вдоль берегов Акадии еще при хорошей погоде, теперь пейзаж становился более мрачным. Иногда корабли теряли друг друга из вида. Сквозь густой туман пробивались редкие лучи солнца и тогда можно было видеть на горизонте огромные леса, украшенные цветами осени.
К капитанам кораблей: Роланду д'Урвиллю, Эриксону, Ванно, Кантору, Бассомпье, явившимся с рапортом на «Голдсборо», — присоединились французские чиновники, собранные Жоффреем де Пейраком на западном берегу Акадии. Был здесь также мсье де Бовенар, сеньор из Акадии, и другие, которые воспользовались случаем, чтобы покинуть свои отдаленные земли. Они хорошо отзывались о мсье до Фронтенаке, губернаторе короля Франции, которому волей-неволей им пришлось подчиниться.
— Вы ее утомили, Посмотрите, что вы наделали, — заметил интенданту маркиз де Виль д'Эвре.
— Я огорчен, мадам, — сказал Карлон.
— С вашими веселыми рассуждениями…
— Нет, мсье интендант вправе высказывать пессимистические замечания, — стала защищать его Анжелика.
Канадским французам Жоффрей де Пейрак был представлен как союзник англичан, который направляется в Квебек с единственной целью — охранять французские земли от канадцев и акадийцев. Для остальных он был пиратом, таким же грозным и опасным, как Морган. О нем было рассказано столько небылиц, что теперь только ею собственное объяснение могло успокоить умы. Отсюда и дерзкое желание попасть в Квебек и заставить признать себя.
Присутствие на корабле интенданта, оказавшегося здесь волей случая, еще более затуманило ситуацию.
— Я знаю, что вас тревожит, мсье интендант, — сказала Анжелика, — и почему вы все время спорите с мсье до Виль д'Эвре, который не любит замечать плохие стороны существования.
— Это г Карлон ужасно желчен! Он не перестает бояться того, что произойдет, когда мы прибудем в Квебек.
— Мы все боимся… — возразила она.
— Кроме нею, я полагаю…
Подбородком Виль д'Эвре указал на графа де Пейрака. Тот, казалось, не обращал внимания на намеки Карлона. Анжелика кивнула головой:
— Его всегда забавляет встреча г бурями.
Жоффрей продолжал беседовать с мсье де Бовенаром и геометром Фелльером о наступающей зиме. Он поставил па стол пустую кофейную чашечку, и Куасси-Ба протянул ему листья табака, скрученные в трубочку. Граф любил курить именно так. Он зажег трубку от уголька и с явным наслаждением выпустил изо рта несколько голубоватых колец.
«Как в Тулузе», — подумала Анжелика. Вновь ее посетило видение. Казалось, все повторяется, возрождается, вновь оживает. Она пропустила все неприятности, которые теперь казались ничтожными, и задумалась над теми ощущениями, которые, родившись в прошлом, угнетали ее и теперь. Затем она взглянула на Жоффрея. Он казался таким спокойным, таким уверенным в себе, что она сразу успокоилась. Это дало ей силы, уверило в том, что все будет хорошо, что не стоит страшиться будущего.
Привлеченные этим взглядом, темные глаза графа обратились к ней, и сквозь волнистый туман дыма она перехватила нежное сияние, пронзившее ее насквозь. Он сделал ей незаметный знак. Хотел заставить ее поверить, что ничего страшного не произойдем Чего ей бояться сегодня, когда он с ней
