сегодня. На двери гардероба висела его полицейская форма. На двенадцать назначено совещание с участием шефа полиции и министра, а потом почти сразу похороны – вряд ли он успеет заехать домой переодеться. Натянув мундир, он встал перед зеркалом. Брюки не сходились на животе, пришлось верхнюю пуговицу под ремнем оставить незастегнутой. Он попытался вспомнить, когда он последний раз надевал форму, но так и не вспомнил. Несколько лет назад.
По дороге в полицию он купил газету. Журналист не преувеличивал. Статья занимала много места, были даже фотографии. Ева Хильстрём и другие родители обвиняли полицию по трем пунктам. Во-первых, полиция долго не реагировала на исчезновение их детей. Во-вторых, следствие ведется крайне неэффективно. В-третьих, они не могут получить информацию, на которую имеют право.
Шеф полиции явно не обрадуется, подумал Валландер. Для него не важно, что скажу ему я или кто-то другой – что все эти обвинения, за исключением, пожалуй, того, что они спохватились и в самом деле поздно… кроме этого, все остальные пункты критики совершенно необоснованны. Для него само появление критической заметки, не важно, справедливой или нет, является ущербом, нанесенным всему возглавляемому им полицейскому корпусу.
На душе было мерзко. К тому же он разозлился. Это будет долгий и тяжкий день, подумал он, входя в полицию. Было без пяти восемь, тепло, пожалуй, даже жарковато.
В двадцать минут двенадцатого Лиза Хольгерссон позвонила ему из машины. Они едут из Стурупа и минут через пять будут на месте. Валландер вышел в приемную. Турнберг уже был на месте. Они обменялись приветствиями, ни словом не упомянув о статье.
К подъезду подкатила машина. Оба, и шеф полиции, и министр, были в приличествующих случаю черных костюмах. Лиза представила их и проследовала в свою комнату, где уже ждал кофе. У порога она потянула Валландера за рукав.
– Они прочитали газету в самолете, – шепнула она. – Шеф очень недоволен.
– А министр?
– Она своего мнения не высказывала. Видимо, прежде чем что-то говорить, хочет узнать, как обстоит все на самом деле.
– А мне следует как-то прокомментировать эту статью?
– Только если они сами поднимут этот вопрос.
Они сели за стол. Валландер принял соболезнования, после чего наступил его черед. Он еще с утра набросал тезисы – о чем он должен говорить, а теперь никак не мог найти эту бумажку. Он точно знал, что держал ее в руке, когда выходил встречать гостей. Скорее всего, забыл в туалете.
Он прикинул, не сбегать ли за тезисами, но оставил эту мысль. Все равно он знает наизусть все, что хотел сказать. Самое главное – теперь у них появился след. Они установили личность убийцы, хотя и не знают пока его имени. Во всяком случае, следствие сдвинулось с мертвой точки.
– Все это очень печально, – сказал шеф полиции, когда Валландер закончил. – Очень печально и очень серьезно. Угроза продолжает существовать. Убит полицейский, беззаботные молодые люди и молодожены. Надеюсь, что вы доберетесь до него. Во всяком случае, если у вас действительно дело сдвинулось, никто этому так не рад, как я.
Валландер понимал, что шеф искренне обеспокоен, а не просто говорит слова, которые он обязан произнести по должности.
– Общество не может защититься от сумасшедших, – сказала министр. – Массовые убийства случаются и в демократических странах, и в тоталитарных, и на всех континентах.
– И еще одно, – сказал Валландер. – Сумасшедшие все разные. Их трудно описать как единую категорию. К тому же они очень часто планируют свои преступления с завидным педантизмом. Они появляются ниоткуда, у них нет криминального прошлого, и они могут с таким же успехом исчезнуть в никуда.
– Местная полиция, – сказал шеф госполиции. – Начинать надо с нее.
Валландер не понял, какая связь существует между сумасшедшими преступниками и местной полицией, но на всякий случай промолчал. И шеф полиции тоже не стал ничего говорить о новых направлениях полицейской стратегии, идеи которых с завидным постоянством вызревают в коридорах государственного полицейского управления. Министр юстиции задала несколько вопросов Турнбергу, и совещание закончилось. Они уже собирались идти обедать, когда шеф полиции вдруг обнаружил, что в его портфеле не хватает каких-то бумаг.
– Это парень, который замещает моего постоянного секретаря, – сказал он с горечью. – Как только появляется заместитель, все идет насмарку. Они появляются и исчезают с такой скоростью, что не успеваешь запомнить, как их зовут.
Они прошлись по зданию полиции.
Валландер старался держаться позади. К нему подошла министр юстиции.
– Я слышала, на вас поступила жалоба, – сказала она. – За ней что-то есть?
– У меня совесть чиста, – сказал Валландер. – Парень находился в зоне оцепления, и к тому же никто его не избивал.
– Я так и думала, – ободряюще сказала министр.
Когда все собрались в приемной, шеф полиции тоже коснулся этой темы.
– Это совершенно ни к чему, – сказал он. – Особенно сейчас.
– Это всегда ни к чему, – ответил Валландер. – Но я скажу вам то же самое, что сказал министру. Никто его не избивал.
– А что это было?
– Ничего особенного. Он находился в зоне оцепления, и его задержали.
– Вы, надеюсь, понимаете, насколько важно для полиции поддерживать хорошие отношения с
