лодка засвечена. Или, во всяком случае, предполагает. Что он станет делать тогда?
– Он словно мерится с нами силами, – сказал Мартинссон. – Если он действует согласно своим привычкам, он уже выбрал жертву и выбрал ситуацию, в которой он на нее нападет. Ситуацию, где все происходит очень быстро, почти мгновенно, и у жертвы нет ни малейшего шанса защититься или даже как- то помешать ему. Значит, сейчас он занимается с нами перетягиванием каната. Он знает, что мы его выслеживаем. Знает, что нам известно про его переодевания в женщину.
– Отлично, – сказал Валландер. – Очень четко и совершенно верно. Значит, нам надо понять ход его мыслей. Понять, о чем он думает.
– Он думает о том, что неплохо бы ему понять ход наших мыслей, – сказала Анн-Бритт.
И это верно, отметил он. Нет, втроем они должны что-то придумать, и обязательно придумают.
– Представь себе, что ты Оке Ларстам, – обратился он к Анн-Бритт. – О чем ты думаешь?
– Он собирается осуществить то, что задумал, – сказала она. – И он уверен, что мы не догадываемся, кто будет его девятой жертвой.
– Почему?
– Потому что тогда мы поставили бы охрану. А он наверняка знает, что мы этого не сделали.
– Отсюда следует еще один вывод, – вставил Мартинссон. – Он может сейчас все силы посвятить поиску надежного убежища. Жертва от него никуда не уйдет.
– Вот так он и думает, – заключила Анн-Бритт. – И мы думаем так же.
– Значит, нам нужно думать по-другому, – сказал Валландер. – Сделать еще один шаг в неизвестность.
– Он старается спрятаться там, где нам даже в голову не придет его искать.
– Например, в подвале полиции, – сказал Мартинссон.
Валландер серьезно кивнул:
– Скажем так: в символическом подвале символической полиции. Вопрос только, где эти чертовы символы находятся.
Они помолчали, обдумывая, где же они в самом деле могут находиться, эти символы, – и ничего не надумали.
– Интересно, допускает ли он, что нам известно, как он выглядит в мужском обличье?
– Обязан допускать.
Валландер вспомнил про сестру Ларстама в Люд-вике и повернулся к Мартинссону:
– Ты не забыл спросить его сестру, нет ли у нее его фотографии?
– Нет, не забыл. Она говорит, что на единственной фотографии Оке, которая у нее есть, ему четырнадцать лет. К тому же снимок не особенно удачный.
– Это не слишком нам поможет.
– Нет. Но я еще обзвонил все службы, где могут быть его фотографии. Создается такое впечатление, что у этого человека нет ни удостоверения личности, ни водительских прав, ни паспорта – ничего.
– Все это у него есть, – сказал Валландер. – Знать бы только, какую фамилию он дал этой Луизе, и нашлись бы все фотографии.
– Тогда он должен все время водить машину в парике. Он же должен считаться с риском, что его остановят. И что он тогда предъявит?
Валландеру вдруг вспомнились события, имевшие место несколько лет назад. Только сейчас ему пришло в голову, что может существовать какая-то связь между тем случаем, Сведбергом и Оке Ларстамом.
– Это было еще до тебя, Анн-Бритт, – сказал он, – но Мартинссон должен помнить. Помнишь, из полиции исчезли документы на паспорта? Их кто-то вытащил из сейфа. Было внутреннее расследование, но оно так ни к чему и не привело. Ясно было только, что документы украл кто-то из сотрудников.
– Помню, конечно, – сказал Мартинссон. – Ужасно неприятная история. Все ходили и косились друг на друга.
– Я помню еще кое-что, – продолжил Валландер, – Рюдберг несколько раз говорил мне, что документы, скорее всего, взял Сведберг. Мне до сих пор непонятно, почему он подозревал именно Сведберга.
– Так ты думаешь, что это Сведберг помог Оке Ларстаму раздобыть необходимые документы для Луизы?
– Или для Оке Ларстама. Или для обоих.
Они снова замолчали, обдумывая эту неожиданную версию, уходящую корнями в давнее прошлое.
Валландер решил вернуться к главному.
– Значит, по-прежнему неясно, где он прячется. Где прячется Оке Ларстам сейчас, вот в эту самую минуту?
Никто, конечно, не мог ответить на этот чисто риторический вопрос. Не было ни одной нити, ни одной зацепки. Только догадки, разбегающиеся и исчезающие, как круги на воде.
Валландер чувствовал, что его постепенно охватывает паника. Время неумолимо шло.
– Хорошо, давайте подумаем тогда, за кем он охотится. Кто это? До этого момента он убил шестерых молодых людей, фотографа и полицейского средних лет. О двоих последних мы можем забыть. Остаются шестеро, убитых им в два приема…
