На небе не было ни облачка.
Иванова ночь должна быть светлой.
Этот праздник они задумали еще в феврале. Все уже соскучились по свету, по прозрачным белым ночам. Они выпили довольно много вина и затеяли шутливый спор – что же такое сумерки.
Странное состояние между светом и тьмой, между днем и ночью – сумерки… как описать их в словах? Что можно увидеть в сумерках? Свет все слабее… это промежуточное, скользящее время, когда тьма словно выползает из-за каждого дерева.
Тогда они так и не пришли к единому мнению. Вопрос о сумерках остался нерешенным. Вместо этого они решили отпраздновать Иванов день в лесу.
Они поставили корзины и разошлись по кустам, – переодеваться. Укрепили между сучьями карманные зеркальца и поглядывали время от времени – хорошо ли сидят парики?
Никто из них даже не догадывался, что за их сложными приготовлениями кто-то наблюдает.
Приладить парики было сравнительно нетрудно. Сложнее было с корсетами, турнюрами, нижними юбками, жабо и шарфами, не говоря уже о толстом слое пудры, – все должно быть по высшему разряду. Все это, конечно, игра, но играли они всерьез.
Ровно в восемь они поодиночке появились на полянке. Их охватила пьянящая радость – они вновь совершили путешествие во времени, на этот раз – в эпоху Бельмана.
Увидев друг друга, они засмеялись но быстро посерьезнели. Расстелили скатерть, поставили свои корзины и включили магнитофон с записями «Посланий Фредмана».
Праздник начался. Зимой они будут вспоминать эти минуты – они сами создавали свои воспоминания, свои маленькие тайны.
Уже была полночь, а он никак не мог решиться.
Впрочем, спешить ему незачем. Они будут пировать до утра. Скорее всего, даже останутся подремать на полянке.
Он знал их планы до мельчайших подробностей, и это придавало ему чувство превосходства.
Тот, на чьей стороне сила, остается безнаказанным.
В начале двенадцатого, когда они слегка опьянели, он осторожно сменил наблюдательный пункт – он наметил его, еще когда приезжал сюда в первый раз. Густой кустарник на склоне ложбины. Отсюда ему было видно все, что происходит вокруг голубой скатерти. К тому же он мог подойти совсем близко, оставаясь незамеченным. Иногда они покидали полянку по нужде, но он ни на секунду не упускал их из виду.
Сейчас уже был первый час, а он все выжидал. Он выжидал, потому что не мог решиться.
Что– то не так. Что-то случилось.
Их должно было быть четверо, а тут всего трое. Он мысленно перебрал причины. Необъяснимо. Что-то случилось. Может быть, девушка передумала? Заболела?
Он прислушивался к музыке, смеху. Время от времени он представлял сам себя там, у голубой скатерти, с бокалом в руке. Или можно примерить парик. Может быть, что-то из одежды. Мало ли что можно придумать? Пределов нет. Он – хозяин положения. Он – невидим.
Он ждал, слушая взрывы смеха. Где-то над его головой пролетела ночная птица.
В десять минут четвертого он решил больше не ждать. Время пришло. Время, которое он сам же и назначил.
Он уже не помнил, когда в последний раз надевал наручные часы. Он обладал потрясающим чувством времени – мог назвать его с точностью до минуты, словно часы были у него внутри.
Эти, внизу, притихли – должно быть, устали. Они сидели обнявшись вокруг своей голубой скатерти и слушали музыку. Он знал, что они не спят. Но они так глубоко погрузились в свои мечты, что даже не догадывались, что он стоит у них за спиной.
Он взял пистолет с глушителем, лежавший рядом на сложенной куртке, и быстро огляделся.
Потом, пригибаясь, подкрался поближе и встал за деревом. Выждал несколько секунд. Никто ничего не заметил. Еще раз огляделся – никого.
Они были одни.
Он выступил из-за дерева и застрелил их, всех троих, выстрелом в голову. К сожалению, кровь забрызгала парики. Все произошло так быстро, что он даже сам не понял, что сделал.
Перед ним лежали три трупа. Обнявшись, как и несколько секунд назад.
Он выключил магнитофон. Прислушался. Умолкнувшие было птицы вновь начали щебетать. Огляделся в третий раз – конечно, никого.
Он положил пистолет на скатерть, предварительно подстелив салфетку. Он никогда не оставлял следов.
Потом сел. Внимательно рассмотрел лица – только что эти люди весело смеялись, теперь все мертвы.
Идиллия продолжается, подумал он. Только теперь нас четверо. Как и было задумано.
Он налил стакан красного вина. Вообще он не пил, но по такому случаю не мог удержаться.
Примерил парики. Немного поел – он был не особенно голоден.
В половине четвертого он встал.
