– Может быть, стоит обзвонить остальных, – сказал Турнберг.
– Зачем? Наконец-то у них появилась возможность хоть несколько часов поспать. Зачем будить людей?
Турнберг согласился и вышел из комнаты заниматься оформлением задержания Оке Ларстама.
Валландер тяжело встал, пошел в туалет и посмотрел в зеркало. Рана на щеке была довольно глубокой, наверное, придется накладывать швы. Но мысль о том, чтобы сейчас же поехать в больницу, показалась ему невыносимой. Все это подождет.
Было уже половина пятого.
Он пошел к себе в кабинет и закрыл за собой дверь.
Первым на работу пришел Мартинссон. Он плохо спал, к тому же его точила тревога. Он просто не мог усидеть дома. Турнберг еще не ушел. Он и сообщил Мартинссону новость. Мартинссон немедленно позвонил Анн-Бритт Хёглунд, Нюбергу и Ханссону. Вскоре подошла и Лиза Хольгерссон.
И только когда все уже собрались, кто-то спросил, куда подевался Валландер. Турнберг сказал, что он все время был здесь, а потом исчез. Скорее всего, поехал в больницу обработать рану.
В девять часов Мартинссон позвонил Валландеру домой – никто не ответил. Кажется, это Анн-Бритт предложила заглянуть к нему в кабинет. Они пошли туда. Дверь была закрыта. Мартинссон осторожно постучал, но ответа не дождался.
Тогда они осторожно открыли дверь.
Валландер лежал на полу и спал, подложив под голову завернутый в куртку телефонный справочник.
Он даже храпел.
Анн– Бритт Хёглунд и Мартинссон переглянулись и тихонько закрыли за собой дверь.
Эпилог
В пятницу двадцать пятого октября в Сконе зарядил холодный осенний дождь.
К тому же дул порывистый юго-восточный ветер, и когда Валландер в начале девятого вышел из двери своего подъезда на Мариагатан, термометр показывал всего семь градусов. Несмотря на данное самому себе слово ходить на работу пешком, он поежился и пошел к машине. Две недели он был на больничном, а накануне доктор Йоранссон продлил его еще на неделю. Ему удалось наконец снизить уровень сахара в крови до нормы, но давление по-прежнему было высоким. Несмотря на то что он по просьбе врача, перед тем как измерять давление, провел пятнадцать минут в полном покое, давление все равно было 160/120. Йоранссон настоятельно потребовал, чтобы он провел на больничном еще неделю, и Валландер чувствовал, что этим не ограничится.
И сейчас он ехал в полицию не потому, что уже приступил к работе. Он ехал на важную встречу, встречу, запланированную еще в те безумные дни в августе, когда они еще ничего не знали – ни имени убийцы, ни его мотивов, ни намерений.
Валландер прекрасно помнил этот момент. Мартинссон зашел к нему в кабинет и рассказал о своем одиннадцатилетнем сынишке, который ни с того ни с сего заявил, что хочет стать полицейским. Мартинссон тогда сокрушался, что просто не знает, что на это сказать, и Валландер пообещал, когда закончится следствие, поговорить с мальчиком. И теперь собирался выполнить свое обещание. К тому же он обещал дать Давиду – так звали сына Мартинссона – померить свою форменную пилотку. Накануне он целый вечер копался в шкафу и наконец обнаружил пилотку в одном из бесчисленных пластиковых пакетов на самом дне. Вспомнил, что уже искал ее, когда хоронили Сведберга, но так и не нашел.
Теперь он нахлобучил ее на себя и посмотрел в зеркало в ванной. У него возникло чувство, что он смотрит на свою собственную давно забытую фотографию, с которой связано много воспоминаний.
Он поставил машину и, пригибаясь под ледяным ветром, поспешил к подъезду. Эбба была простужена. Она помахала ему рукой и сделал знак не подходить, чтобы не заразиться. Валландер подумал, что через год Эббы уже здесь не будет. Она вот-вот уйдет на пенсию. Сама Эбба и хотела этого, и боялась.
Давиду он велел прийти без четверти девять. В ожидании Валландер привел в порядок свой письменный стол. Через несколько часов он покинет Истад. Он все еще сомневался, разумное решение он принял или не особенно разумное, но искушение сесть за руль, поставить кассету с «Тоской» и любоваться мелькающим в окнах осенним пейзажем было слишком велико.
Давид оказался пунктуальным ребенком. Эбба проводила его до кабинета Валландера.
– У тебя посетитель, – сказала она, улыбаясь.
– Важный посетитель, – поправил ее Валландер.
Мальчик был очень похож на отца. Та же застенчивость, что время от времени проглядывала и у Мартинссона.
Валландер положил свою пилотку на стол.
– С чего начнем? – спросил он. – С пилотки или с вопросов?
– С вопросов.
Давид достал из кармана сложенный лист бумаги. Он, очевидно, хорошо подготовился.
– Почему вы стали полицейским? – спросил он.
Этот простой вопрос озадачил Валландера. Он для себя решил, что будет говорить с Давидом очень серьезно, поэтому ответил не сразу:
– Думаю, потому, что мне казалось, что я смогу быть хорошим полицейским.
– А разве не все полицейские хорошие?
Этого вопроса на листке не было.
