же молча сидели, не зная, о чем говорить, и явственно ощущая сгущавшуюся атмосферу тревоги.
Наконец Тадеуш отважился проявить инициативу.
— Мы тут сидим, а время идёт. Пора за дело приниматься, чтобы завтра совсем закончить, — с наигранной бодростью заявил он.
Напарник солидарно поддержал:
— Как раз до вечера и лаком успеем покрыть, за ночь высохнет.
К их ужасу, хозяйка неожиданно воспротивилась.
Бросив на добровольцев злобный взгляд, она отчеканила:
— У меня не каторга и не лагерь для заключённых, чтобы вкалывать с утра до ночи. Достаточно уже сегодня наработались, вот-вот стемнеет, можно и отдохнуть. И что случится, если закончите не завтра, а послезавтра?
Что случится? Да за эти сутки все трое от беспокойства изведутся, места себе не найдут, вот что случится! А ведь ей этого не скажешь. В голову не приходило ни одной стоящей мысли. Карпинский вспомнил было о своей работе, на которую выходил через пять дней, но это не веский аргумент, и он тоже промолчал. Мегера сидела загадочным и угрожающим сфинксом, и все трое подумали об одном: вот сейчас они уйдут, а она бросится обыскивать дом, чтобы убедиться, что ничего краденого сюда не принесли без её ведома.
В полном отчаянии Эльжбета произнесла в пространство:
— Слышала я, как одна женщина решила устроить торжественный ужин в узком семейном кругу, уж не помню, по какому случаю, — то ли муж получил повышение, то ли она, то ли ребёнок грамоту в школе Это неважно, главное, по такому случаю собиралась на троих приготовить утку с яблоками. И только, значит, собралась эту утку в духовку сунуть, как тут вваливается целая компания гостей, опять же не помню, родные или знакомые, главное — девять штук! А у неё всего одна утка, хорошая, но одна.
Вечер, магазины позакрывались, да в те времена в магазинах мало чего можно было купить, на полках только плавленые сырки да консервы.
Хозяйка бросила на девушку взгляд, в котором блеснула искорка заинтересованности.
А Эльжбета продолжала монотонно, словно в трансе:
— Все дело в том, что этой женщине непременно нужно было найти какой-то выход, потому что муж потихоньку признался — это он пригласил гостей и напрочь позабыл о них, не предупредил жену. А в доме — шаром покати. Правда, вина было достаточно. И ещё солёные палочки.
Пани Богуслава не выдержала:
— И что же она сделала?
— Позвонила своей подруге. Та недавно вернулась из Пакистана, её муж был каким-то там нашим представителем. И подруга продиктовала рецепт утки по-пакистански. С рисом, рис в доме был, к счастью.
Нашлась и луковица, и остатки кефира, и даже банка томатной пасты. Приправы всякие-разные, как в каждом нормальном доме. И в результате одной уткой накормила двенадцать человек.
— А утка была большая? — задала профессиональный вопрос Богуся.
— Два с половиной килограмма.
— И она после этого развелась с мужем?
— Да нет, он был в общем очень милый человек, только ужасно рассеянный.
— И ничего на сладкое не подала гостям?
— Как же, очень даже подала. Для семьи было закуплено мороженое, три порции, так хозяйка сделала кисель — к счастью, крахмал был, — и с киселём мороженого всем хватило. Гости очень хвалили.
— Как-то слишком уж ей повезло, — недоверчиво заметила пани Богуслава, — и рис оказался, вон и крахмал тоже. А ведь в те времена с крахмалом были сложности.
Эльжбета не возражала:
— Повезло! Она бы сделала желе, да желатина в доме не нашлось. С желатином в те времена было ещё хуже.
— А женщина эта — знакомая Эльжуни?
— Давняя приятельница моей матери.
— Так пусть Эльжуня раздобудет для меня рецепт пакистанской утки.
— С удовольствием, только через некоторое время. Сейчас, летом, они с мужем где-то в деревне. Но я непременно позвоню и узнаю, когда вернутся в Варшаву.
Пакистанская утка немного разрядила обстановку и оторвала хозяйку от тяжких размышлений. Пани Богуслава вернулась к действительности, и Тадеуш решил рискнуть.
— Разыскал я для тебя ту книгу, — сказал он Эльжбете. — Никуда она не подевалась, просто оказалась завалена другими. Так что могу дать почитать.
Пошли, она в моей комнате наверху.
— Что за книга? — не преминула поинтересоваться хозяйка.
И хорошо сделала, что спросила, а то Эльжбета несколько оторопела и не сразу сообразила, как отреагировать на неожиданное предложение.
— «Компьютерные расчёты кривых в установках токов высокого напряжения», — без запинки отчеканил парень.
Название он придумал заранее. Оно должно быть таким заковыристым, чтобы у пани Богуславы не возникло желания даже взять её в руки.
Эльжбета тем временем все поняла и вскочила, собираясь последовать за Тадеушем. Однако хозяйка пресекла и эту попытку:
— Зачем же Тадику таскать за собой Эльжуню? Сам не может принести? Нет уж, нечего ей по дому шастать.
Эльжбета послушно плюхнулась на место, однако успела придумать способ перехитрить мегеру.
— В таком случае, — попросила она Тадика, — сразу и сунь её в мою сумку, а то ведь у меня голова дырявая, ещё забуду. Сумку я в прихожей оставила.
Минут через пятнадцать Карпинским удалось наконец покинуть этот проклятый дом, причём самым естественным образом, напоследок раз десять поблагодарив за обед. В прихожей девушка небрежно прихватила свою сумку, собираясь привычным жестом закинуть её на плечо, и чуть не выронила — такая она была тяжёлая. Слегка перекосившись на одну сторону, Эльжбета с сумкой в руках поспешно распрощалась с хозяйкой и чуть ли не бегом бросилась к двери, словно её кто преследовал. Впрочем, её и впрямь преследовали угрюмый взгляд Хлюпихи и её недоброжелательные мысли.
— Дитя моё, — спросил Карпинский свою дочь уже в машине, — пакистанскую утку ты сама придумала? Что-то я не припоминаю ни одной пакистанской подружки твоей матери, как ни стараюсь.
— Зря стараешься. Все было по-другому. Дело было в Дании, утку готовил настоящий пакистанец, а рецепт есть у Кристины, это её приятельница была в Дании. Папуля, давай хоть на минутку остановимся, так поглядеть хочется! И почему сумка такая тяжёлая, камней, что ли, он мне туда наложил?
В Эльжбетиной сумке на самом верху лежала книжка на английском языке. Толстенная и очень большого формата, плотно прикрывая содержимое сумки. Под книгой виднелись пачки зеленоватых банкнот и поблёскивал сквозь целлофан рулончик золотых монет.
— Господи! — простонала Эльжбета. — Наконец-то, просто глазам не верю!
— Интересно, сколько там? — заинтересовался Карпинский.
— Не станем же мы тут считать! Скорей домой, Кристина уже с ума сходит от нетерпения. И вообще, такой нервный вечер. Что там у вас стряслось?
Кто укрывал краденое у Хлюпихи и что за девушка скандалила? Из-за чего?
» Хенрик Карпинский сразу жутко смутился. Как бы все поумнее объяснить дочери, поделикатнее…
— Видишь ли, дитя моё, такая запутанная история… Девушка, надо думать, и в самом деле кое-что видела этой ночью. Может, Тадику удастся разузнать…
— Папуля, кончай заикаться и давай выкладывай, как оно все было! При чем здесь Тадик, что он собирается разузнавать?
— Да все… нет, не знаю… Кажется, это была какая-то его дальняя родственница, очень дальняя… Нет, вспомнил! Он сказал — падчерица его матери.
