глупец увидит, что это Джулия.
Внезапно Бентем сделал шаг вперед:
– Леди Хантерстон...
– Эй, Бентем! – раздался позади него грозный голос Мэдди Бирлингтон. – Вы желаете, чтобы я рассказала об этом позорном поступке вашей матери?
Молодой человек, побледнев, бросил умоляющий взгляд на Терезу, но она его как будто совершенно не замечала. Ее взгляд был сосредоточен на Джулии.
– Ну так как? – раздраженно переспросила Мэдди. – Рассказывать или нет? Я уверена, что Люсинде будет очень интересно услышать о ваших постыдных забавах, в то время как она находится у себя в поместье.
– Нет! – Бентем в отчаянии оглядел зал, но не встретил ни одного сочувствующего взгляда. Словно в последней попытке спастись он протянул руку к Терезе, но она отвернулась и отошла в сторону.
Бентем молча посмотрел ей вслед, в его бледно-голубых глазах читалась немая печаль. Затем он повернулся к герцогине и неловко поклонился:
– Ваша светлость, я вынужден откланяться. Прошу извинить, если моя ошибка причинила кому-нибудь вред.
Джулия почувствовала к нему мгновенную жалость. С этими мечтательными глазами и слабовольным подбородком у него не было ни единого шанса покорить сердце такой избалованной и жестокой красавицы, как Тереза.
– Конечно, конечно. – Герцогиня рассеянно махнула рукой, и Бентем, бросив последний, полный боли взгляд на Терезу, покинул зал.
– Все это очень интересно, – задумчиво произнесла герцогиня, критически оглядывая полотно. – Но возможно, мне следует купить его для гостиной, и какая разница, кто на нем изображен...
– Двести фунтов, – мрачно изрек Алек.
Джулия растерянно взглянула на него.
– Но это вовсе не я!
– Двести фунтов, – повторил он, словно не замечая ее.
Джулия знала, что это предложение он сделал из гордости, но она ничем не могла облегчить его страдания. Впрочем, мысль о том, что этот портрет будет висеть в чьем-то чужом доме и служить постоянной темой для бесконечных разговоров за обедом, ей самой не очень нравилась.
Герцогиня кивнула:
– Не возражаю, лорд Хантерстон. Все же глаза дамы на портрете поразительно напоминают глаза вашей супруги, и я не буду соперничать с вами. Вы можете забрать портрет.
В тот же момент с другого конца зала раздался спокойный меланхоличный голос Ника:
– Триста фунтов.
От неожиданности герцогиня даже вздрогнула.
– Силы небесные!
Алек глухо чертыхнулся.
– Четыреста.
Чтобы снизить растущее напряжение в зале, герцогиня одобрительно сказала:
– Молодец, Хантерстон, я не сомневалась, что вы любите живопись.
Ленивой походкой Ник вышел вперед, ненадолго остановившись, чтобы иронически поклониться Джулии. Под одним его глазом красовался большой синяк, несомненный трофей, полученный в стычке с Алеком в «Уайтсе» предыдущей ночью.
– К вашим услугам, кузина.
Джулия едва кивнула ему. Независимо от того, кто задумал весь этот скандал, она была уверена, что граф наслаждается им от всей души.
Улыбаясь, Ник повернулся к герцогине:
– Я полагаю, что мой кузен обнаружил у себя гораздо большую любовь к искусству, чем рассчитывал. К несчастью для него, я разделяю эту страсть.
– Пятьсот фунтов, – сверкнул глазами Алек.
Ник негромко рассмеялся.
– Вы ставите против самого себя.
Алек не уступал.
– Шестьсот.
В зале послышались изумленные возгласы. Джулия еще никогда не видела мужа таким разгневанным: скрестив на груди руки, широко расставив ноги, он производил впечатление человека, который еле сдерживает ярость, готовую в любой момент выплеснуться наружу.
– Ну-ну. Как решительно вы настроены! Но и я не в силах упустить столь редкую и прекрасную возможность. – Он повернулся к полотну и принялся в упор рассматривать его, задержавшись любопытствующим взглядом на изгибе бедер. – Я непременно должен иметь эту картину у себя в спальне. Восемьсот фунтов.
В наступившей тишине все глаза обратились на Алека.
– Тысяча фунтов.
Джулия ошеломленно посмотрела на него, но Алек сохранял полную невозмутимость, в то время как его гневный взгляд скрестился со взглядом Ника.
Герцогиня сделала шаг вперед.
– Как великодушно с вашей стороны жертвовать такие суммы на нашу благотворительную деятельность, лорд Хантерстон! Я уверена, что лорд Бриджтон уступит вам право на владение этим великолепным портретом.
Стряхнув воображаемую пылинку со своей манжеты. Ник пожал плечами:
– В конце концов, это всего лишь картина...
Изящно кивнув, хозяйка бала дала знак лорду Данстону представить следующий лот для продажи, и аукцион продолжился.
Увидев, что Ник наконец потерял интерес к аукциону и смешался с толпой, Джулия облегченно вздохнула. Распродажа длилась еще почти час, но Алек не отходил от нее ни на шаг; тем не менее у нее не было возможности поговорить с ним, поскольку их повсюду окружали люди.
Когда с молотка ушел последний выставленный на аукцион предмет, музыканты по знаку герцогини заиграли вальс. Алек протянул Джулии руку и пригласил ее на танец. Теперь они могли говорить, не опасаясь быть услышанными.
Сурово взглянув на жену, Алек притянул ее ближе к себе.
– Мне бы следовало придушить кузена за его дерзость.
– Неужели? А вот я не уверена, что ваш кузен имеет к портрету хоть какое-нибудь отношение.
Губы Алека сжались в тонкую линию.
– Как вы можете так говорить? Это его идея...
– Или он просто воспользовался выгодной ситуацией. По- моему, автор затеи – Тереза. У меня такое чувство, что Ник был удивлен так же, как и вы.
– Я хорошо осведомлен о ваших чувствах, сударыня, – Алек сжал ее руку, – но мне нет до них никакого дела.
Джулия невольно покраснела. Он так легко, без всякого колебания отверг ее любовь! Пытаясь справиться с потрясением, она попробовала увеличить расстояние между ними, однако его пожатие тут же стало еще сильнее, и он почти вплотную прижал ее к себе, не обращая внимания на другие танцующие пары, многие из которых удивленно за ними наблюдали и уже начали перешептываться.
– Вам так хочется поскорее избавиться от меня, дорогая? Может быть, вы бы охотнее приняли приглашение потанцевать от моего кузена?
И тут Джулия по-новому увидела все кошмарные события сегодняшнего дня, которые вызывали у нее одну лишь злость: злость на Ника и Терезу за их интриги против нее, злость на людей, которые спокойно стояли и с явным интересом наблюдали за ее замешательством во время проведения аукциона, злость на Алека, насмехавшегося над той единственной ценностью, которая у нее осталась, – ее любовью к нему.
Вздернув подбородок, Джулия пристально посмотрела на него.
– По крайней мере ваш кузен настолько хорошо воспитан, что не истязает меня во время танца.
При этих словах лицо виконта словно окаменело.
– Если вы именно так настроены, сударыня, тогда я не буду беспокоить вас своим присутствием. – Не сказав больше ни слова, он резко отпустил ее руку, развернулся и пошел через зал.
Джулия осталась одна. С тоской она ловила на себе соболезнующие взгляды и злорадные усмешки. Как мог Алек так поступить с ней?
Пытаясь успокоиться, всеми силами скрывая кипевшие в душе возмущение и боль, она пошла мимо танцующих. Слезы застилали ей глаза и туманили взор. Но не успела она дойти до конца зала, как рядом с ней оказался Ник.
Он взял ее руку и поклонился.
– Как это любезно со стороны моего кузена – вспомнить, что вы обещали мне танец. – Обхватив ее за талию, он прикоснулся к ее руке. – Итак? – Видя что Джулия колеблется, он ласково прибавил: – Пойдемте, виконтесса, покажем всем, что вам нет нужды жаловаться на отсутствие кавалеров.
Судорожно кивнув, Джулия позволила Нику закружить ее в танце, хотя ее душу по-прежнему терзали обида и боль.
– Все смотрят только на вас, моя дорогая, – предупредил Ник. – Вам нужно улыбаться, если вы хотите разочаровать любопытствующих.
– Почему вас это так заботит? Меня удивляет, что вы вообще танцуете со мной, особенно после того, как Алек поставил вам синяк под глазом.
На миг его лицо исказила злоба, но он тут же скрыл ее под показной улыбкой.
– Прошлой ночью у нас произошла размолвка, и ничего более. – Он нежно сжал ее руку. – Я не переношу, когда Алек вымещает свои промахи на вас, и считаю, что вы два совершенно разных человека.
Джулии пришлось прикусить губу, чтобы унять дрожь.
– Вы до сих пор не сказали, почему помогаете мне сейчас. Не хочу показаться грубой, но я вам не доверяю.
Ник рассмеялся.
– Возможно, я страдаю от таких же донкихотских порывов, которые терзают и моего кузена. Впрочем, сейчас это не важно. Главное, чтобы вы не позволили никому подумать, будто вас оскорбила грубость Алека.
Джулия вздернула подбородок.
– Меня не интересует, что обо мне думают.
– Браво, кузина! Это как раз то, что мы должны демонстрировать. Полагаю, теперь нам лучше обсудить что-нибудь более близкое и дорогое вашему сердцу. Как успехи вашего уличного сорванца? Кстати, сегодня вы не захватили его с собой...
– Он простужен. – Джулия немного расслабилась, вспомнив улыбку Мака, когда он отправлялся спать с одним из знаменитых горчичных пластырей миссис Уинстон для согревания груди.
– А прелестная Дезире?
Джулия нахмурилась.
– Я как раз хотела поговорить с вами об этом. Вы ведь были уверены, что ее узнают, не так ли?
– Сознаюсь, я действительно рассчитывал на это. – Ник пожал
